Утраченные иллюзии. Оноре де Бальзак
Читать онлайн книгу.
взглядах подмечал нетерпение; люди, видимо, рассчитывали воспользоваться собранием, чтобы побеседовать о делах более полезных. За исключением Лауры де Растиньяк, двух-трех молодых людей и епископа, все присутствовавшие скучали. В самом деле, тот, кто любит поэзию, взращивает в своей душе семена, брошенные автором в стихи; но равнодушные слушатели, чуждые желания вдыхать душу поэта, не внимали даже звуку его голоса. Люсьен впал в уныние, и холодный пот увлажнил его рубашку. Пламенный взгляд Луизы, когда он к ней оборотился, дал ему мужество дочитать стихи до конца; но сердце поэта истекало кровью, сочившейся из тысячи ран.
– Вы находите, что это очень занимательно, Фифина? – сказала соседке тощая Лили, ожидавшая, возможно, каких-либо балаганных чудес.
– Не спрашивайте моего мнения, душенька: у меня глаза смыкаются, как только начинают читать.
– Надеюсь, Наис не чересчур часто будет угощать нас стихами на своих вечерах, – сказал Франсис. – Когда я слушаю чтение, мне приходится напрягать внимание, а это вредно для пищеварения.
– Бедный котенок, – тихонько сказала Зефирина, – выпейте стакан воды с сахаром.
– Отличная декламация, – сказал Александр, – но я предпочитаю вист.
Услышав этот ответ, сошедший за остроту благодаря английскому значению слова[12], несколько картежниц высказали предположение, что автор нуждается в отдыхе. Под этим предлогом одна-две пары удалились в будуар. Люсьен, по просьбе Луизы, очаровательной Лауры де Растиньяк и епископа, вновь возбудил внимание чтением контрреволюционных «Ямбов», вызвавших рукоплескания: многие, не уловив смысла стихов, увлечены были пламенностью чтения. Есть люди, на которых крик действует возбуждающе, как крепкие напитки на грубые глотки. Покамест разносили мороженое, Зефирина послала Франсиса заглянуть в книжку и сказала своей соседке Амели, что стихи, читанные Люсьеном, напечатаны.
– Мудреного нет, – отвечала Амели, и лицо ее изобразило удовольствие, – господин де Рюбампре работает в типографии. Ведь это то же самое, – сказала она, глядя на Лолотту, – как если бы красивая женщина сама шила себе платья.
– Он сам напечатал свои стихи, – зашушукались дамы.
– Почему же тогда он называет себя господином де Рюбампре? – спросил Жак. – Если дворянин занимается ремеслом, он обязан переменить имя.
– Он и впрямь переменил свое мещанское имя, – сказала Зизина, – но затем, чтобы принять имя матери – дворянки.
– Но ежели вся эта канитель напечатана, мы можем и сами прочесть, – сказал Астольф.
Тупость этих людей в высшей степени усложнила вопрос, и Сиксту дю Шатле пришлось объяснить невежественному собранию, что предуведомление Люсьена – отнюдь не ораторская уловка и что эти прекрасные стихи принадлежат роялисту Шенье, брату революционера Мари-Жозефа Шенье. Ангулемское общество, за исключением епископа, г-жи де
Whist (по-английски равнозначно русскому «Тсс!») – знак молчания.