Конечная остановка. Собрание сочинений в 30 книгах. Книга 11. Павел Амнуэль
Читать онлайн книгу.
занимаясь наукой, никак не использовать в своих построения имени того, кому только что молился и поклонялся.
Можно привести пример из ХХ века: астроном и космолог Франсуа Леметр, в 1929 году предложивший гипотезу Большого взрыва, был каноником, профессором Папской академии в Ватикане, человеком безусловно верующим, но в своей работе, создавшей эпоху в развитии космологии, имени Творца не использовал, к гипотезе его существования не прибег, и проблему происхождения Большого взрыва решал не на богословском уровне («И отделил Бог свет от тьмы»), а на сугубо научном – в то время ответа на вопрос «Почему произошел Большой взрыв?» наука дать не могла, и Леметр ответа не дал, хотя ведь вполне мог, будучи человеком верующим, это сделать. «А Большой взрыв устроил Творец в милости своей, решив создать нашу Вселенную», – примерно так мог написать Леметр в своей статье и не погрешил бы против своей религии, но тем самым немедленно определил бы свою статью, как не имеющую ничего общего с наукой.
Это в Советском Союзе, где наукой управляла не объективная истина, а государственная идеология, о профессоре Леметре писали не иначе, как об аббате: «Аббат Леметр придумал теорию создания Вселенной из кокона». Советская наука не могла допустить, чтобы мироздание возникло в какой-то определенный момент времени, потому что за этим утверждением неизбежно следовало задать вопрос: «Почему это произошло?» Разумеется, ничего антинаучного в таком вопросе не было, естественный вопрос, сейчас космология как раз и занимается поисками ответа, опять-таки ни в малейшей степени не привлекая к этому поиску имени Бога, иначе ведь и самого поиска не было бы: «Кокон Вселенной создал Бог в милости своей» – и точка, дальше исследовать нечего.
По понятиям советской науки нельзя было даже ставить вопросы таким образом, чтобы одним из вариантов ответа было бы: «Так создал Бог». Понятно, что ни один ученый (верующий или атеист – неважно) не пришел бы к такому заключению, потому тем самым он порвал бы все отношения с наукой. Но это понятно было ученым Запада, а в СССР, где слово «Бог» невозможно было употребить даже в сослагательном наклонении, научная проблема «начальной точки» в мироздании не могла рассматриваться в принципе. Мироздание не могло иметь начала, потому что начало ассоциируется с Богом, а Бога нет, и значит, Вселенная бесконечна в пространстве и времени.
Именно в СССР возникло понятие «воинствующий атеизм», которое впоследствии приобрело ругательный оттенок – вполне естественно, определение «воинствующий» требовало от простого неверия в существование Творца непременно борьбы против всех, кто в Творца верил. В мире двух аксиом советский ученый не только должен был выбрать непременно одну («не верю!»), что было бы естественно для научного работника (и не обязательно в личном плане), но «с оружием в руках» бороться против тех глупцов, кто в ХХ веке, веке атома и полетов в космос (и ведь серьезно спрашивали у первых