Рабочая неделя пролетела быстро. Слова мамы попали в точку – Алёнка все дни барахталась по бескрайним просторам своих раздумий и сгрызла все ногти. Она иногда размышляла об отсутствующем родителе и о возможных путях его поиска в этой бескрайней стране. Мила не любила говорить об отце Алёны, с самого её детства уходя от вопросов, почему теперь они и стали ссориться. Но в последние три года на девочку всё больше и больше накатывалась волна неудержимого желания раскатать клубок тайн о своём отце, словно от этого зависела их дальнейшая судьба. Об окутанной вуалью неизвестности смерти дедушки и бабушки Алёна старалась больше не вспоминать.

      В пятницу вечером маму из города привёз дядя Дима. Алёнка к её приезду начистила кастрюлю картошки и, когда хлопнула калитка, зажгла конфорку.

      – Привет! – сказала растрёпанная после поездки на мотоцикле мама.

      – Приветики! – ответила девочка.

      – Мила! Куда ставить сумки? – следом забасил дядя Дима.

      – Оставляй всё здесь, я сейчас сама разберусь.

      Дмитрий распихивает авоськи по стульям и с облегчением плюхается на диван. Нехотя вспоминая о присутствии ребёнка, пыхтит:

      – Алена, здравствуй!

      – Приветики!

      – Как прошла неделя?

      Девочка понимала, что вопрос задан скорее из вежливости, чем из любопытства, но вместо того чтобы сразу отшить маминого ухажёра, отчиталась:

      – Загорала, купалась в бочке. Потом читала, убиралась в доме, полола грядки, раздёргивала морковь и свёклу.

      Нежданно гость поддержал разговор:

      – Во, я тоже всё детство зависал в огороде. Смотри: в марте, ещё, блин, снег не сошёл, а мы начинали возить на огород навоз, в конце апреля копали землю под картошку, на майские праздники под лопату сажали. После шла морковка, свёкла, капуста и огурцы. Мы с батей собирали парник, накрывали плёнкой, под помидоры и перцы. В июне косили траву для коровы и овец, сено сушили, потом скирдовали. В июне-июле шли за ягодой, потом копали молодую картошку, обрывали яблоки и так до самых белых мух.

      – Тяжёлое было детство у вас, дядя Дима.

      – Нет, трудовое. Зато я вырос крепкий и здоровый. А почему? Да потому что поднялся на всём своём, а не на покупном, куда напихали одной отравы. Вот и тебя надо кормить не сникерсами, а картошкой с салом!

      – Я сало не люблю, как и сникерсы.

      – Подрастёшь, полюбишь.

      – Ну, а чипсы-то иногда можно?

      – Чуть-чуть, я и сам люблю похрумкать перед телеком.

      Дядя Дима рассмеялся и покосился на Людмилу. Лучи заходящего солнца подсвечивали её волосы соломенного