Политическая концепция М. Каддафи в спектре «левых взглядов». Анатолий Рясов
Читать онлайн книгу.
опасения у значительной части социалистов, ощущавших, что в «левых взглядах» становилось все больше рутины и повторений, чем оригинальности и новаторства. В 50-60-х гг. XX в. в Европе завершил свое теоретическое оформление так называемый «западный марксизм» (или «неомарксизм»), теоретические разработки которого зачастую складывались вне каких-либо организационно оформленных рамок и противостояли как советскому «диамату» и «истмату», критиковавшимся как вульгаризированная и догматизированная интерпретация марксизма[33], так и сугубо эмпирическим исследованиям европейских социал-демократов. Такие теоретики, как, например Л. Альтюссер, К. Корш, Г. Лукач, Г. Маркузе, Ж.П. Сартр, стремились модернизировать «левую мысль», сделав акценты на некоторых важнейших философских аспектах, ранее не принимавшихся во внимание.
Появилась обоснованная критика «ортодоксального» марксизма как теории и мировоззрения рабочего класса, стала отрицаться сама идея диктатуры пролетариата, а бюрократизация социалистических режимов начала рассматриваться как неизбежный результат захвата власти рабочим авангардом. Фактически, в этот период европейскую «левую мысль» характеризовала потеря революционного субъекта, которым долгие годы в глазах «левых» являлся пролетариат. Труды «неомарксистов» были проникнуты уже не идеей прогресса, а глубоким пессимизмом, отсутствием четких и вероятных перспектив перехода от либеральной демократии к социалистической в исторических условиях расцвета «общества потребления», слияния политики и коммерческой выгоды в единый комплекс интересов, угрозы ядерной войны и глобальной экологической катастрофы. Одна из парадоксальных черт новой теоретической культуры «левых» – отсутствие в ней интернационального взаимодействия[34].
«Западный марксизм» (наряду с ранним европейским социализмом, анархизмом и «левым фрейдизмом»[35]) оказал серьезное влияние на движение «новых левых»[36], представители которых в конце 60-х гг. XX в. выступили с резкой критикой теории и практики «старых левых» – коммунистических и рабочих партий, обвинявшихся в недооценке роли вооруженного насилия и устаревших суждениях о движущих силах революционного процесса. По мнению «новых левых», все действующие партии и профсоюзы интегрировались в существующие политические системы[37]. «Старые левые» добились государственной власти и оказались интегрированы в существующую мировую политическую систему, против которой выступали до прихода к власти. «Сегодня революционная теория – враг любой революционной идеологии», – писал Г. Дебор[38]. Рабочие, перестав выступать в качестве радикальной оппозиции, превратились, согласно воззрениям «новых левых», в опору существующей системы, буржуазного образа жизни, в «сублимированных рабов развитой индустриальной цивилизации»[39], и в таких исторических условиях пролетариат уже оказывался не способен стать
В этой связи все чаще стал применяться термин
По мнению П. Андерсона, «левая мысль» «мало-помалу разбегалась по национальным квартирам, и одна теория отгораживалась от другой стеной относительного безразличия и незнания»
Словосочетание «новые левые» в широкий обиход было введено теоретиком Ч.Р. Миллсом.
То есть, по сути, перестали быть «левыми». В этот период происходило очередное переосмысление самой терминологии: по мнению
Ч.Р. Миллса «быть «правым» – означает, между прочим, признавать и поддерживать существующее общество. Быть «левым» значит или должно значить, как раз обратное: изучать и критиковать всю структуру общества и создавать такие теории общества, которые, будучи политически заостренными, становятся требованиями и программами. Эта критика, эти исследования… вдохновляются в нравственном отношении гуманистическими и светскими идеалами западной цивилизации, прежде всего идеалами разума, свободы и справедливости. Быть «левым» означает связывать критику культуры с критикой политики, а то и другое с позитивными требованиями и программами» (цит. по: От абсолюта свободы к романтике равенства. М., 1995, с. 348).
См.