Глава первая. О возрасте в сексе и о сексе в возрасте

      Helios – Nothing It Can

      Нет, в поцелуях моего мужа всё же есть нечто дьявольское. А как иначе объяснить тот факт, что после стольких лет совместной жизни… нет! Даже не совместной, а симбиозной, взаимозависимой – мы не муж и жена, мы сиамские близнецы, неразлучные, неразделимые, две отдельные части единого целого. Так вот, как объяснить тот загадочный факт, что после всех лет, после стольких пережитых событий, плохих и хороших, после тысяч проведённых ночей вместе, после сотен тысяч поцелуев, его губы до сих пор могут так сильно возбуждать?

      Он раскрывает свой рот ещё шире, будто хочет проглотить меня целиком, но трение его языка о мой, затем его же дерзкие толчки, зеркально отражающие нарастающий темп нашего забега, пальцы и ладони, с силой вжатые в мои, безумствующее дыхание, всё это топит меня в острейшем желании залюбить собственного мужа до смерти. Поэтому я оплетаю свои ноги плотнее вокруг его бёдер, вжимая в себя, сливаясь с его ритмом, подхватывая его и двигаясь навстречу не только физически, но и чувствами, эмоциями, желаниями.

      Внезапно он останавливается, выскальзывает, заставляя меня призвать все силы и жалобно не скулить, одним чётким движением оттягивает мою руку в сторону, и я оказываюсь лицом вниз. Выдыхаю жар, скопившийся в моей груди, поскольку знаю, что будет дальше. Его пальцы дразнят, нежно скользя по внешней стороне моих бёдер от колен к ягодицам, так же нежно ласкают сгиб бедра, стараясь то ли отвлечь, то ли раззадорить ещё сильнее, измучить ожиданием, потому что находятся на том самом месте, где он и делает свой захват. Наконец, вот он, тот самый рывок, и нижняя часть моего тела приподнята так, чтобы занять мою самую любимую позу для соития.

      Я вскрикиваю, как девчонка, но не от неожиданности – от кайфа. Так резко входить он позволяет себе только в том случае, если я нахожусь в самом разогретом своём состоянии, и отлично знает, что именно вот так – жёстко, первобытно, я и хочу его в этом мгновении нашего сосуществования.

      Его влажная грудь едва-едва соприкасается с моей спиной, он не просто рядом – он надо мной, и я вся в его власти. Одно из самых волшебных удовольствий спрятано во мне самой, и мой муж, однажды открыв этого демона, лишь в очередной раз выпускает его наружу: ласкает мой затылок вначале только теплом и влагой выдыхаемого им воздуха, затем нежно касается губами и, наконец, самое действенное, едва ощутимо покусывает и трётся отросшей за ночь щетиной на своих щеках о мою шею, лопатки, плечи.

      Random Forest – Awakening

      И я выгибаюсь, как кошка, как самая первая женщина, ответственная за развитие рода, отдаю себя, принимая каждый толчок, каждый его удар. Эта первобытная поза имеет короткий срок использования: мои руки сжимают простынь, и я кричу, закусив край своей же подушки.

      Стыдно. В очередной раз дико стыдно, но именно в этой позе по какой-то совершенно не ясной мне причине я испытываю самые сильные свои оргазмы.

      Муж гладит мою спину ладонями и ускоряется, наклоняясь вперёд, потому что в момент своего пика он любит целовать меня в губы. Я поворачиваю голову набок и выгибаюсь, чтобы ему было удобнее, он стонет, нетерпеливо просовывая язык и лаская, и по интенсивности его движений я могу знать наверняка, что в этот момент ему невыразимо сладко. И, наверное, даже слаще, чем обычно, потому что… потому что четыре дня паузы.

      На мгновение он наваливается всем телом, накрывая меня собой, и мне тяжело, но эта тяжесть такая приятная, самый ценный и самый восхитительный вес в мире.

      Он почти сразу приходит в себя и, уже опираясь на руки, целует мою спину, томно трётся щетиной о лопатки, доставляя мне моё кошачье удовольствие.

      – Чуть левее… – прошу его. – Да, здесь, и чуть сильнее… ещё… аааа… как же приятно!

      – Неужели приятнее, чем когда я двигаюсь у тебя внутри? – возмущённо спрашивает.

      – Ну…– нарочно тяну, – нет, конечно же!

      Он чередует то свои щёки, то подбородок, затем вдруг кусает меня где-то между лопаток. Я вздрагиваю, вскрикнув от неожиданности, и к своему стыду обнаруживаю, насколько интенсивный возбуждающий эффект оказывает на меня эта диверсия.

      Алекс ложится рядом, смеясь над моей реакцией и возмущением, которым я пытаюсь скрыть тот вопиющий факт, что безумно сильно хочу его снова.

      – А ты серьёзно проголодался сегодня, я смотрю! – замечаю ему.

      – Ничего, это был голод с пользой, – заявляет.

      – С какой ещё пользой?

      – В