В отчизне вашей никому не внове,

      Княгиня, что ваш род известен сотни лет.

      Его исток любитель родословий,

      Вольтер, в глуби веков нашел с потерей малой:

      Законнорожденных в начале рода нет.

      Овидий, говорят, смазливый малый,

      Красавицами был обласканный поэт.

      Вздыхатель Юлии, достойный без сомненья,

      Ту, что звалась, как вы, он вмиг очаровал.

      От них тянулась нить до вашего рожденья.

      Наследникам свои он лютню передал,

      Познанья, вежество и дар стихосложенья.

      Но географию изъял из обученья.

      Ведь Кация189 гора не там, где Геликон.

      Та Зинаида знала только склон,

      Откуда видела теченье Борисфена,

      Далекий чей исток зовется Иппокрена.

      Так величавой мы любуемся Невой,

      Что в чудной Ладоге берет источник свой.

      И никогда нотариус болтливый,

      Княгиня, ни о чем

      Не стал бы всем болтать.

      В отчизне вашей никому не внове,

      Княгиня, что ваш род известен сотни лет.

      Вольтер, Фернейский принц, любитель родословий,

      В глубокой древности его открывши след,

      Вам предков отыскал. Теряете вы мало:

      Законнорожденных в начале рода нет.

      Конечно, дабы избежать скандала

      И соблюсти божественный завет,

      Платон архиепископ это дело

      Уладил бы, покрыл влюбленных грех,

      Свершив обряд, как церковь повелела.

      Овидий молодой пленял стихами всех,

      На меланхолию тогда явилась мода.

      Близ Понта ярого, средь чуждого народа

      Той, что звалась, как вы, он был обворожен.

      Она стихи его певала. Ублажен,

      Он Юлию забыл другой любви в угоду

      И тезку вашу без труда прельстил.

      Гораций и Марон ожили в том, кто был

      Познаний кладезь, гармоничный гений.

      И вот настал черед и вашего рожденья.

      Наследникам своим он лютню передал,

      Любезность, грацию и сладость песнопений.

      Но географию изъял из обученья.

      Ведь Кация гора не там, где Геликон.

      А Зинаида та, что вам без завещанья

      Оставила талант, и вкус, и обаянье,

      Потом по-прежнему возделывала склон,

      Откуда видела теченье Борисфена,

      Далекий чей исток зовется Иппокрена.

      Так мы спокойною любуемся Невой,

      Что в чудной Ладоге берет источник свой.

      Вольтер был болтуном. Того нет и в помине,

      Чтоб я осведомил, любезная княгиня,

      Толпу, которая других судить не прочь,

      О том, что не блюла себя