Эпоха человека: риторика и апатия антропоцена. Эва Бинчик
Читать онлайн книгу.
на 6 процентов, то любые негативные последствия, которые проявятся через пятьдесят лет, считая с сегодняшнего дня, оцениваются как в восемьдесят раз менее важные по сравнению с теперешними убытками. За сто лет эта разница составит 339»120.
Из упомянутых вычислений Стерна и группы экспертов вытекает, что в 2009 году стабилизация выбросов парниковых газов по всему миру на удовлетворительном уровне 500 ppm CO2e121 (при таком условии велика вероятность, что рост средней температуры на Земле не превысит 2 °C) обошлась бы всего в 1–2 процента мирового ВВ122П. Шансы роста средней температуры более чем на 5 °C снизились бы с 50 процентов до примерно трех. Стерн противопоставляет цену двух процентов мирового ВВП цене бездействия и откладывания реакции на риск климатического коллапса. В следующие десятилетия бездействие123 может стоить мировой экономике от 5 до 20 процентов мирового ВВ124П.
На мой взгляд, аргументацию Стерна можно назвать климатической версией знаменитого пари Паскаля, переведенного на язык экономики. Бездействие может обернуться катастрофой, поэтому представляется разумным уже сейчас принять решительные меры, направленные на снижение выбросов. Джон Л. Брук, американский специалист по истории окружающей среды, убежден: «Позиция Стерна абсолютно прагматична. Он обращается к тем, кто отрицает изменение климата, показывая, что затраты на решение этой проблемы не слишком велики»125. Тот факт, что к аргументам Стерна не прислушались, свидетельствует об иррациональности XXI столетия.
Канадская журналистка Наоми Кляйн прямо называет изменение климата экзистенциальным кризисом, а фиаско климатической политики связывает с доминирующей в обществе позицией своего рода презрения к коллективной деятельности и даже с распространенной циничной убежденностью, что, в общем-то, мы и не заслуживаем спасения126… Как утверждает американский писатель Рой Скрэнтон, мы живем во времена, когда общество должно осознать, что человечество на грани гибели. В эпоху, когда «надо научиться умирать»127. Мне кажется, это важная черта современной климатической риторики. Джейсон У. Мур, американский социолог и сторонник идеи капиталоцена, в свою очередь, пишет: «Стоит ли в самом деле так страшиться „упадка“ цивилизации, которая обрекает на недоедание едва ли не половину своего населения?»128 Заслуживает ли человечество спасения? Одно, как предчувствует Кляйн, неизбежно: «Изменение климата – испытание для нашей нравственности, с каким мы еще не сталкивались»129. Трудно с этим не согласиться.
Провал климатической политики лежит в основе нынешнего экологического нигилизма. С полной уверенностью можно утверждать, что апатия, с какой в эпоху антропоцена относятся к проблеме климатических изменений, объясняется в том числе и психологическими причинами: игнорированием информации, касающейся глобальных и в
Ibid. P. 86. В силу причин эволюционного характера человеку свойственно принимать во внимание прежде всего опасности и выгоды, которые он различает в настоящем, и игнорировать отдаленные и слишком абстрактные проблемы. О механизмах недооценки риска, расположенного на большом временном и пространственном расстоянии, см.
CO2e – эквивалент диоксида углерода для других парниковых газов, таких как метан, фреоны или закись азота. Ppm (англ.
Как подчеркивает Стерн, бездействие – отсутствие реакции – тоже своего рода выбор. Важно отдавать себе отчет, какова ставка в игре, когда речь идет о цене бездействия в отношении проблемы климата. Вот что пишет об этом, в частности, Марцин Попкевич: «Затопленные порты, островные государства и дельты рек, мертвые океаны, сокращение урожая в Африке на 50 процентов, постоянная засуха в Средиземноморье, голод, от которого пострадают миллионы людей, упадок целых стран, рост терроризма, десятки миллионов отчаявшихся беженцев (из стран, доля которых в общем объеме выбросов ничтожна), которые хлынут в Европу, и, наконец, вымирание множества видов».