Избранные работы по теории культуры. Андрей Пелипенко
Читать онлайн книгу.
и поведенческих регуляций вынужденно заменяется тем, что впоследствии станет пониматься как культурный опыт. Эти вторично установленные связи, которые ранним сознанием инерционно переживаются как когерентные, в действительности не когерентные, а каузальные, либо псевдо-каузальную связи.
Но, что же представляет собой псевдо-каузальная связь? Объективные[161]каузальные связи между вещами обнаруживают себя в сознании на основе их (вещей) природных свойств. Но этот сектор связей за ненадобностью лишь «краем» включён в спектр животной психической перцепции. Животным не нужно осваивать физические свойства вещей – все необходимые с ними взаимодействия предусмотрены инстинктами, дополнены и скорректированы условно-рефлекторными сценариями. Поэтому в животной психике каузальность инкорпорирована в когерентность. Лишь при определенных условиях эта когерентность ситуативно «расплющивается», «высвобождая» ощущение протокаузальности. Примерами поведения животных, иллюстрирующими эту ситуацию, изобилует современная этологическая литература [см. напр.: 202]. У человека же (включая и его предков) из этого сектора каузальности развивается рационалистический бытовой, а затем, на высоком уровне развития сознания и знаковых систем, и научнотеоретический опыт. Это каузальность первого типа.
Второй же тип – условно говоря, ложный – возникает из-за стремления навязать вещам квази– и псевдокогерентные связи, т. е. заново их обнаружить там, где они, по смутным атавистическим интуициям, должны быть, но не чувствуются из-за того, что уже обработаны левополушарными когнитивными техниками. Неуклонно и последовательно утрачивая естественную погружённость в когерентность, пробуждающееся сознание стремится нырнуть в неё заново, по-новому устанавливая в психике полустёртые пути в когерентную паутину ИМ и тем самым преодолевая или, по меньшей мере, компенсируя травматичное отпадение от палеосинкрезиса. Но что утрачено – то утрачено: «правильная» животная вписанность в когерентный мир в ходе культурогенеза всё более отдаляется в область недостижимого идеала (отсюда, кстати, и бесконечная ностальгия по воссоединению с Единым[162], тянущаяся с момента осознания проблемы отпадения). Ранее сознание по-детски тычется в вещи и методом проб и ошибок, а иногда и «назло» ошибкам пытается вновь поймать ускользающие алгоритмы и невыразимые «флюиды» когеренций, «склеить» распавшиеся корреляции. В раннем сознании память о ненарушенной эволюционной болезнью погружённости в когерентность ещё довольно свежа. На её основе на протяжении миллионов лет антропогенеза сформировалась мощнейшая устремлённость к трансцендированию – возвратному погружению в мир когерентных связей и прямое считывание импульсов ИМ (на самом же деле ментальность всегда имеет дело не с ИМ, а только с психосферой). Порыв к трансцендированию в своём экзистенциальном значении столь важен и фундаментален,
Этот термин здесь понимается исключительно в значении указания на модус вещей, не зависящий от человеческого сознания
Концепт Единого со всеми его изофункциональными коррелятами, разумеется, возникает уже на гораздо более поздней стадии развития сознания и культуры, но я использую здесь это понятие как обобщенную номинацию палеосинкрезиса в котором пребывало человеческое сознание задолго до появления любого рода концептов.