Власть лабиринта. Лидия Бормотова
Читать онлайн книгу.
земли широко полыхнуло зарево, заполоскалось, как знамя на ветру, погасло… В лагере никто не шелохнулся, будто удосужились уже грохот снарядов отличать от обычного грома. Так ли догадливы будут, когда до дела дойдёт? Не покинет ли хладнокровный расчёт, мужество, выдержка?.. В темноте крикнула птица, поднялась на крыло, поплыла низко над землёй, бесшумно, чертя на светлеющем небосклоне отчётливую линию… Грозы шли стороной. Которую ночь цвели зарницы. Солдаты обычно втихомолку крестили лбы, благодарили за погодное лето по крестьянской привычке – июньские ливни пускают в рост колос, встающий стеной. Жди пышных снопов!.. А может, просили заступы у Николая Чудотворца? Не на пахоту, не на жатву отмахивали они версту за верстой. Сподобит ли ещё Господь подержать в руках серпы да косы…
Особую симпатию Неверовский питал к Максиму Фёдоровичу Ставицкому. Его многочисленные достоинства и заслуги изумляли, но душу согревало то, что он тоже был полтавчанином. Землячество особенно ценится в армии – даже в мирное время, не говоря уж о войне.
Его рассказы слушали раскрыв рты, да и было чему дивиться. Одна география службы валила с ног – на десять судеб хватило бы! Учёные путешественники полопались бы от зависти! Ещё бы! Устье Амура, Нерчинские рудники, степи Киргизии, Малая Азия, кордонные линии Кавказа и Кубани, Константинополь, Ионические острова… Дух захватывает! И ведь не просто колесил любопытства ради – исследовал, описывал, а то и в составе дипломатических миссий состоял. Да-а… Его ценили и как военачальника, и как дипломата. Ведь ни кого-нибудь, а именно его послали в Петербург с донесением о победе под Прейсиш-Эйлау. Тогда он вёз с собой знаменитые трофеи – семь французских знамён…
Впрочем, сей эпизод своей биографии Максим Фёдорович предпочитал обходить стороной, избегая бередить воспоминания Княжнина, потерявшего в том сражении брата Константина.
Что же касается Александра Васильевича Воейкова, командира егерской бригады… Хм… Дмитрий Петрович, не открывая глаз, невольно улыбнулся, припомнив, как тот в минуту дружеского веселья гордо возложил руку на его плечо и, озорно подмигивая, с восторгом воскликнул: «Сам русский Марс!», подражая великому Суворову (был он полководцу тёзкой, что не однажды служило Княжнину поводом для едких насмешек, кои Воейков даже нарочно провоцировал). Эту страницу биографии Неверовского все знали и уважали, но, поминая при удобном случае, сделали притчей во языцех. А случилось сие, когда он, молодой фронтовой офицер, отличился при взятии Праги и был лично Суворовым представлен к новому досрочному секунд-майорскому чину.
И ведь как умело Воейков всегда находил зацепку, чтоб заставить седоусых угрюмых вояк улыбнуться (а то и хохотать!), разрядить напряжение, сделать тупик мыслительный проходимым, подтолкнуть к решению задачи. Александр Васильевич казался весёлым и даже беззаботным. Однако Дмитрий Петрович знал, как он быстро