IV

      Элис очнулась от резкого запаха аммиака и звонкой медицинской пощёчины. Человек в белой одежде назойливо спрашивал слышит ли она его голос и понимает ли где находится. Элис не знала что происходит, но утвердительно кивнула. Она лежала на реанимационных носилках, в левой руке ощущалось сильное жжение от медицинского укола, на правом виске краснел ручеёк запёкшейся крови. Толпа одобрительно ревела, полицейские едва удерживали заграждения.

       Журналисты с нетерпением ждали своего часа, чтобы выяснить хоть малейшие детали предотвращённого теракта. Сирены пожарных машин разрывали ушные перепонки и звенели из каждого угла. Район оцепили военные, над зданием кафе завис полицейский вертолёт. Санитары рассаживали обезумевших посетителей по машинам, психологи пытались привести в чувства тех, кто пришёл в сознание.

      Врач и офицер полиции вели негромкий разговор в метре от Элис.  Через минуту они подошли к ней вплотную.

      – Как Вас зовут? – спросил офицер, перелистывая карманный блокнот. Зловещие детали постепенно проявлялись в памяти, но Элис ещё не понимала что происходит, – каждый вздох давался с усилием, голова раскалывалась. Она ответила отрешённо, не обращая внимание на стоящего рядом сержанта:

      – Мария.

      Это вырвалось из подсознания, шок сместил в голове Элис временные рамки событий. Офицер побледнел от испуга, по крайне мере так показалось ей в первую секунду. Он затравленно огляделся по сторонам, словно призывал присутствующих в свидетели и повторил вопрос с наигранной яростью.

      Демонстративный истошный крик полицейского заставил замолчать даже беснующуюся толпу журналистов. Дальше следовал только калечащий удар под рёбра.

      Крик привёл Элис в чувства. Она с ужасом осознала что назвала властям нелегальное урождённое имя. Проступок был уголовно наказуемым по самой серьёзной статье, – библейскими именами разрешалось называть в Братстве только детей аристо-элиты. Крик офицера испугал Элис больше чем предсмертная молитва террориста-смертника.

      Ошибка нередко становилась роковой. Нелегальные урождённые имена не скрывали только борцы штаба сопротивления. Незаконное имя революционера – демонстрация протеста и констатация презрения к законам Братства. Элис вздрогнула. Ошибку стоило исправить немедленно, – к штабу сопротивления она не имела никакого отношения.

      – Элис, меня зовут Элис, простите офицер, Элис Найтингел.

      Офицер замолчал, сделав несколько отметок в блокноте. Это был плохой знак.

      Врач приложил руку к её лбу.

      – У Вас был обморок. Серьёзных повреждений не обнаружили, только сотрясения мозга от падения. Мы связались с вашим