Игра престолов и философия. Уильям Ирвин
Читать онлайн книгу.
обмана, является по сути своей нарушением веры». Эддард, например, открыто призывает горожан Королевской Гавани поверить в его измену. Робб, с другой стороны, не говорит напрямую Тайвину Ланнистеру, что все войска северян движутся на юг по Королевскому тракту. Поэтому он не предает ничьего доверия, когда ведет «девять из десяти своих всадников» через Зеленый Зубец у Близнецов.
Но даже согласие с тем, что нарушенное доверие усугубляет вину обманщика, не объясняет того, отчего ложь хуже всех остальных форм обмана. Обманщик может воззвать к доверию обманутого и предать это доверие, не прибегая к откровенной лжи. Так, Мирри Маз Дуур дает понять, что способна вылечить кхала Дрого. При этом она, сказав, что «жизнь можно купить лишь смертью», заставляет Дейенерис поверить, что речь идет о смерти рыжего жеребца, а не ребенка, которого носит кхалиси. Но, не солгав открыто, она все-таки предлагает Дейенерис поверить ей и предает доверие. (Дейенерис, правда, отплатила колдунье сполна: сожгла ее на погребальном костре вместе с Дрого.)
Многие философы полагают, что лучше обмануть не солгав: это уменьшает ответственность за обман. Если вы лжете кому-то в открытую, вся ответственность падает только на вас, поскольку другая сторона верит вам на слово. (Конечно, при наличии здорового скептицизма она может и усомниться, но люди в большинстве своем избегают обвинять кого-то во лжи без серьезных доказательств обратного.) Если же вы обманываете каким-нибудь другим образом, ваша аудитория должна прийти к ложному выводу на основе собственных рассуждений. Иначе говоря, люди сами выбирают, верить вам или нет, и, само собой, несут ответственность за свой выбор. Мейега не уточняет, чьей жизнью нужно заплатить за жизнь Дрого: Дейенерис сама делает вывод, что это конь. Поэтому часть ответственности за обман ложится и на нее. «Ты говорила мне, что только смертью можно выкупить жизнь. Я думала, ты говоришь про коня», – упрекает она, на что Мирри Маз Дуур вполне резонно ей отвечает: «Эту ложь ты сказала себе сама. Ты знала цену».
Дейенерис, разумеется, приходит к такому выводу стараниями мейеги – та делает все, чтобы внушить ей мысль о коне. Уменьшает ли ответственность колдуньи тот факт, что Дени сама себя обманула? Приведем один пример по аналогии с работой современного философа Дженнифер Сол. Представьте, что вы прогуливаетесь по Блошиному Концу, держа напоказ дорогой валирийский кинжал с рукоятью из драконовой кости. Когда этот кинжал наконец украдут, часть ответственности ляжет и на вас: надо было спрятать его под плащом и не искушать местное население. Но уменьшит ли это ответственность вора? Вряд ли. Пожалуй, ему самое место в тюрьме или на Стене, как и тем, кто крадет у более осторожных прохожих.
Однако, хотя ответственность обманутого не уменьшает ответственности обманщика, обманывать без прямой лжи стоит хотя бы потому, что этим сохраняется автономия другой стороны. Чем больше у человека свободы выбора, тем больше он независим. Кант («Метафизика нравов») и британский философ Джон Стюарт Милль (1806–1873) («О свободе») подчеркивают нравственное