Ровно месяц. Четыре недели. Ровно тридцать. Не больше, не меньше. Именно столько понадобилось мне, чтобы сделать главный шаг.

      И именно столько Илья провел здесь. А я целый год. Но все этот месяц прошел намного легче. Правда, я так и не узнала, как оказался он здесь.

      Мы каждый день занимались одним и тем же, но мне не было скучно с Ильей. Я больная. Сумасшедшая. Но вновь начинала чувствовать то, что ощущала раньше. Но простить не могла.

      Ведь нас познакомил Антон, который начал работать на Илью Соболева, известного как не самого добропорядочного гражданина. Первая встреча, и я пропала. Он стал моей первой и последней любовью. И именно он стал тем, кто разрушил меня. И он же исцелил меня. Простым присутствием. Простыми разговорами. Он единственный родной человек для меня здесь. И еще Мира, которая отличалась от тех людей, что работали здесь. Но самое удивительное было то, что директор больше не зверствовала. Мария Константиновна осталась той же сукой, но при пациентах уже пыталась сдерживать свои порывы нагрубить. Санитары тоже вели себя не так грубо. И все это произошло с появлением Ильи.

      Я поняла, что мне не хватало его. В глубине души у меня остались слабые чувства к нему. Или я просто слабая сумасшедшая дурочка. Да и кому вообще нужны объяснения от психа? Я просто чувствовала себя спокойно рядом с ним. Разве многое нужно? Конечно, я очень часто думала о том, почему он сделал это со мной. Но спросить, разумеется, не могла. Но стала бы?

      Это было зимнее утро. Да, за окном дождливая осень сменилась прохладной осенью. Как же мне хотелось выйти во двор и упасть в снег! Больницу украшали бумажной гирляндой, но вешали ее высоко, чтобы кто-нибудь из больных не съел ее. Ведь и такое бывает.

      Мы сидели возле окна и наблюдали за падающим снегом. Я чувствовала себя уютно и тепло. За окном было холодно, а мы находились в тепле. Рука Ильи сжимали мои пальцы. А я думала, насколько его хватит. Этот мужчина никогда не отличался терпением. Но, видимо, ему тоже все-таки давали какое-то лекарство. И покладистым Илья точно никогда не был…

      Соболев устроен еще сложнее, чем я.

      Илья, словно почувствовав, о чем я думаю, повернулся ко мне, проведя рукой по отросшей щетине. Он всегда ходил не бритым, а сейчас просто походил на лесника. Представила его в специальной одежде и с топором на плече, а потом вдруг улыбнулась. Улыбка моя была короткая, быстрая и блеклая. Но Илья заметил. И вообще казалось, что мимо его цепкого глаза ничто не пройдет. Все замечал.

      Мужчина повернулся всем корпусом ко мне, облокотился на колени и тихо произнес:

      – Улыбнулась.

      Да, впервые за долгое время. Только жаль, что я еще не скоро вновь улыбнусь.

      Внезапно в зал открылась дверь, и вошел он.