Без начала и конца. Сергей Попадюк
Читать онлайн книгу.
всю Москву на руках притащит ко мне детскую коляску, оставшуюся от его выросшей дочери. Долговязый, сановитый, слегка уже обрюзгший и полысевший Американец…
Возвращение
Самое приятное для меня в путешествии – это то, что все мне кажется изумительным по возвращении.
17.08.1974. Вот подлинное счастье – когда подъезжаешь к своему дому на мотоцикле, сидя позади напарника, с которым целый месяц мотался по Макарьевскому району Костромской области в поисках памятников архитектуры, после целого месяца каждодневной 10-12-часовой работы, приносящей большие деньги, после утомительнейшего последнего перегона из Костромы в Москву, – когда черный, грязный, усталый, в сползающем на затылок шлеме, подкатываешь к своему дому и первое, что видишь, – жена, Морковка, которая гуляет по двору с детской коляской и радостно улыбается тебе после долгой разлуки.
Пускай грехи мою сжигают кровь,
Но не дошел я до последней грани,
Чтоб из скитаний не вернуться вновь
К тебе, источник всех благодеяний.
Это ведь тоже надо понять: после целого месяца сумасшедшего верчения, когда надо было срочно устраивать Морковку в больницу; когда в справке, выданной в консультации, черным по белому было написано об одном тельце и двух головах (да-да! я не преувеличиваю, так и было написано в справке, выданной ей на руки); когда через неделю в больнице уже решался вопрос о жизни и смерти и надо было хлопотать о немедленном переводе Морковки из отделения патологии в специализированный роддом для преждевременных родов; когда она родила наконец двух крошечных близнецов, а потом один умер; когда каждый день надо было покупать продукты для передач и отвозить эти передачи на другой конец Москвы, а другие передачи посылать Митьке в лагерь; когда надо было встречать Митьку, вернувшегося из лагеря, и за два дня помыть, обстирать и собрать его в другой лагерь, на вторую смену, а перед этим, стоя в затяжных очередях, доставать путевку; когда надо было за несколько часов убрать квартиру и все подготовить для того, чтобы встретить Морковку с малышом, которых неожиданно выкинули из роддома, – и все это в одиночку, почти без всякой помощи со стороны, при том, что ежедневно, с 12 до четырех, приходилось вести занятия по рисунку для выпускников художественной школы, поступающих в институты, – после всего этого вырываешься на пустынное шоссе, и все это, перемешанное, уйдя на время из памяти, начинает разматываться и распрямляться за тобой.
Подобно времени, пространство рождает забвение; оно достигает этого, освобождая человека от привычных связей с повседневностью, перенося его в некоторое первоначальное вольное состояние, и даже педанта и обывателя способно вдруг превратить в бродягу.
Вообще говоря, едва только выехали из Москвы, едва только прорвался круг житейской суеты и нервного напряжения, у меня будто глаза впервые открылись. Вдруг проснулось детское любопытство