Дневник Дракулы. Лариса Сегида
Читать онлайн книгу.
стиль вербункош. В курсе истории музыки, который я изучала три года в музыкальной школе, вербункош казался мне самым неподражаемым музыкальным стилем, он проник во все области музыкального искусства и стал единым языком конца 18-го и начала 19-го столетий. В вербункош были влюблены Бетховен, Берлиоз, Гайдн, Шуберт, Брамс и, по всей видимости, музыкант за стеной.
Музыка смолкла, любопытство раздирало меня, но я уже не решалась выйти из комнаты. Синяки-браслеты были лучшим предостережением. Я вспомнила о своих документах и фотографиях, которые сверлила студенистыми глазами бабка день назад, сидя за овальным столом. Документы лежали на краю стола аккуратной стопочкой, а фотографии испарились. Внизу под столом их тоже не оказалось, но сам стол меня поразил так, что мне не захотелось из-под него выбираться. Двадцать две резных, в виде атлантов, держащих вместо неба столешницу, двадцать две ножки сгрудились в кучу! Только шесть из них стояли на полу, остальные слегка не касались его поверхности, ожидая своей работы при раскладывании стола.
Я заглянула под столешницу в надежде найти дату или подпись мастера этого экспоната. Комнатный полумрак мешал моим поискам. Тогда я стала исследовать ощупью обратную поверхность столешницы и почувствовала зазубрины, легкое процарапывание дерева. Сердце искателя билось так, что должна была услышать моя надсмотрщица. Новый карманный фонарик, который я решилась купить после жуткого ночного побоища, помог прочесть: «Tout comprendre, c`est tout pardonner». Латынь? Хотя, быть может, это и не латынь. На английский не похоже. Может, французский? Придется порыться в словарях, которых у меня сейчас нет, а у «графини» наверняка имеются, у такой есть всё, вплоть до обезьяньей печени.
Я открыла дверь и прислушалась, получать сразу по голове мне не хотелось. Фонарик осветил мой путь, который вновь вел к заповедной зоне. Пять шагов, десять. На пятнадцатом острые клешни впились мне в щиколотку, но уже не человеческие, а настоящие, из холодного металла. Я боялась закричать, хотя слезы заливали лицо, как ливень. Руки тряслись, но я сумела направить луч на ноги и, о, боже, осветила серебристый подол атласной мантии своей «королевы». Давление железных зубьев на ногу ослабло, и мощный удар, теперь уже в грудь, отшвырнул меня назад, к двери моей комнаты. Я доползла, как раненый из военных фильмов до своего спасительного островка, и замерла на полу.
У этой бабы звериный слух, стальное тело и никаких признаков души. И во мне ее кровь! Неужели я буду такой же старой и железобетонной? Или ее не долюбили, или совсем не любили. Из голени сочилась кровь, быть может, частично и ее кровь. Старуха выпускает ее из меня, чтобы сделать своим призрачным подобием. Плевать на словарь, его я могу взять и в библиотеке, больше мне эта Минерва не нужна.
Интересно, чем она питается, не амброзией же, конечно? Но пищевые запахи вообще не летают в этом доме. Может, ест сухари с кипятком или сушеные бананы, хотя, судя по ее широкой тазобедренной части, в такое не поверишь. Тьфу! Я молодая девчонка, столичная жизнь бьет ключом,