Природа и власть. Всемирная история окружающей среды. Йоахим Радкау
Читать онлайн книгу.
то экологические объяснительные модели вовсе не будут излишними. Это справедливо и тогда, когда «объяснение» подразумевает вывод причины с такого уровня, на который нет доступа с помощью исторического эмпиризма. Иногда сравнение разных регионов помогает обнаружить, что социально-исторические дедукции только кажутся объяснением. Так, если английский историк Дэнис Мак Смит связывает экологический упадок Сицилии с испольщиной[44] (Halbpacht) (см. примеч. 58), то стабильные поликультуры медзадрии в Тоскане[45] или метайяжа[46] во французских регионах показывают, что испольщина не всегда действует деструктивно.
Почему Китай, тысячи лет остававшийся самой великой и стабильной культурой мира, в Новое время отстал от Европы? Даже такой поборник универсальных экологических объяснений, как Джаред Даймонд спускается здесь на микроуровень политических интриг. В XV веке дворцовая фракция евнухов, занимавшихся отправкой и руководством экспедиций, уступила позиции своим оппонентам. Те затормозили строительство флота и развитие Китая как морской державы, так что он стал неумолимо отставать от Европы. В Европе многие князья тоже страшились океанских опасностей, но благодаря раздробленности, благодаря конкуренции различных правителей Колумбу все же удалось найти поддержку. Неужели конфликты между державами столь продуктивны для истории? Действительно ли упадок Китая обусловлен дефицитом политической конкуренции, а не антропогенной деградацией среды? Это один из самых захватывающих вопросов экологической истории, и мы еще не раз вернемся к нему.
6. TERRA INCOGNITA: ИСТОРИЯ СРЕДЫ – ИСТОРИЯ ТАЙНОГО ИЛИ ИСТОРИЯ БАНАЛЬНОГО?
Нужно признать, что в истории среды мы очень многого не знаем или лишь смутно распознаем. Иногда кажется, что экологическая история Античности или неевропейского мира до Нового времени состоит в искусстве так или иначе обойти тот печальный факт, что кроме жалкой горстки источников у нее ничего нет, да и эта горстка может дать очень мало. Литературы становится все больше, однако перепахивая эту массу, очень трудно найти под ногами твердую почву. Ученый, не склонный слепо доверять литературе и источникам, неизбежно пройдет фазу агностицизма. Линн Уайт, хотя и провозгласил в своем программном докладе 1966 года, что ему известны «исторические корни нашего экологического кризиса», движется, как маятник, между современным массовым потреблением и введением тяжелого плуга в начале Средних веков, между бэконовским «Знание – сила» и ветхозаветной заповедью «Подчиняйте себе Землю!» (см. примеч. 60). Обзоры по экологической истории вообще склонны скрывать гигантские пробелы в знаниях. Но историческое исследование окружающей среды может продвинуться вперед только тогда, когда оно признает наличие открытых вопросов и очертит их границы.
Наиболее неясными остаются фундаментальные вопросы экологической истории. Это прежде всего деградация почв – проблема, долгое время бывшая
Испольщина – вид земельной аренды, при которой арендная плата уплачивается собственнику земли половиной урожая.
Медзадрия (
Метайяж (