Реквием по Родине. Леонид Шебаршин
Читать онлайн книгу.
такие вечные ценности, как честность, верность, порядочность».
За год много воды утекло, в Кремле о старых друзьях стараются не вспоминать. Что ж, напомним…
Телеграммы через несколько минут будут на столе председателя и уже за его подписью пойдут адресатам – Горбачеву, Рыжкову, Шеварднадзе, Язову. Все доклады наверх подписываются только председателем. Это правило соблюдается неукоснительно. Крючков – а до него Чебриков, Федорчук, Андропов – лично регулирует поток всей комитетской информации. Могут быть, разумеется, неофициальные каналы к высшей власти: к Андропову, например, были приставлены первыми заместителями С. К. Цвигун и Г. К. Цинев, которые о каждом шаге председателя, о всех комитетских и иных делах докладывали Брежневу.
Интересно, есть ли у кого-то из заместителей Крючкова негласные отношения с Горбачевым? Едва ли. Не такой человек Владимир Александрович, чтобы допустить соглядатаев в свое окружение. Впрочем, кто знает? Судя по многим признакам, Горбачев и Крючков полностью доверяют друг другу, Председатель КГБ относится к Президенту СССР и Генеральному секретарю ЦК КПСС с должным уважением, но в высших сферах свои законы – друг за другом там присматривают весьма внимательно.
Перед Хреновым еще две объемистые папки: в одной – аналитические записки, в другой – переводы документальных материалов.
– Срочные есть?
– Нет, до конца дня потерпят.
Кладу бумаги на стопку документов, ожидающих свободного часа. Там уже лежат проект концепции активных мероприятий разведки, заметки к совещанию, назначенному на вторую половину дня, что-то еще, не очень срочное. Поток бумаг захлестывает и председателя, и начальника разведки, всю разведку, весь необъятный государственный механизм. Документы диктуют свою волю людям, мы никак не вырвемся из вязкой бумажной трясины. Попытки перевести наше сложное хозяйство на компьютерные технологии каким-то парадоксальным образом только увеличивают бумажную лавину.
Напоминаю Владимиру Михайловичу о заданиях председателя и расстаюсь с ним до вечера. Выглядит Хренов плохо, он тяжело болен.
«Ты знаешь, – как бы между прочим сказал он мне вчера, – у меня опять образовалась опухоль. Надо ложиться в тот же госпиталь, будут резать». Голос ровный, глаза спокойные… Мое сердце сжимается от ужасного предчувствия. Что можно сказать человеку, которого уже коснулась смерть. Обещать любые лекарства? Это было несколько лет назад, его спасли. Он знает, что не в лекарствах дело. Он всегда мужественно и твердо смотрел в лицо жизни и знает, что от судьбы не уйдешь. Мой голос спокоен: «Знаешь, старик, все будет нормально. Ты только не тяни. Чем скорее ляжешь, тем больше шансов. Пару недель мы без тебя как-нибудь перебьемся».
Хорошо было с тобой работать, хорошо о жизни поговорить, поделиться тяжкими сомнениями и горькой правдой, проверить себя твоей меркой праведника и мудреца… И выпили мы с тобой вместе не так уж мало, никогда не теряя головы.
Уходит