Кавказская война. В очерках, эпизодах, легендах и биографиях. Василий Потто
Читать онлайн книгу.
потерей почти всех средств к существованию, кабардинцы вынуждены были смириться и принять те условия, которые им продиктовал Булгаков.
В назначенный день, 9 июля 1810 года, знатнейшие князья, духовенство и уздени кабардинского народа, в числе тысячи человек, собрались на берегу реки Малки против Прохладной станицы. Булгаков, желая обставить церемонию возможной пышностью, велел принести знамя Казанского полка; и, когда оно было развернуто, когда гром барабанов и звуки музыки приветствовали его появление, кабардинцы склонили свои головы перед этим символом воинской чести. Они поочередно подходили к аналою, на котором лежал Коран, и, осеняемые знаменем, клялись быть мирными и добрыми соседями.
Торжественный акт этот решено было скрепить посылкой кабардинских депутатов к высочайшему двору, о чем ходатайствовали сами кабардинцы; но просьба их была отклонена самим Булгаковым, угадавшим, что этим видимым знаком преданности к России князья хотели только замаскировать свои сношения с Турцией и выиграть время.
Турецкие эмиссары действительно сновали по всей Кабарде, и агитация их шла настолько успешно, что кабардинцы скоро забыли свои обещания. 2 ноября 1810 года значительные толпы их под предводительством почетнейших владельцев собрались за Малкой и стали на обширной равнине, лежавшей против Прохладной станицы. Извещенный об этом кабардинским приставом, Булгаков сам выехал к собранию, но на вопрос его о причине сбора один из кабардинских князей, Измаил Атажукин, дерзко ответил, что собрал владельцев для своей собственной надобности.
– Без разрешения вы не вправе делать такое собрание, – заметил Булгаков.
– Да что вы, шутите, что ли? – нагло возразил ему Атажуков. – Я – старший из кабардинских князей и, по обычаю народов, во всякое время имею право делать подобные собрания.
И тут же он подал Булгакову от имени народа просьбу, в которой кабардинцы домогались получить такие права и привилегии, какие ни в каком случае не могли быть им даны. Дерзкая просьба, конечно, осталась без исполнения, и Атажуков был арестован. Тем не менее вся история эта вместе с беспрерывным разорением линии горцами наделала большого шума, а в Петербурге стали даже получаться доносы о беспорядочном управлении Кавказской губернией.
Что дела на линии находились действительно в печальном положении – это бесспорно, но виной этому были никак не личные качества Булгакова, не недостаток с его стороны ума или энергии, а только несчастливо сложившиеся для него обстоятельства, которых впоследствии не избежали и его преемники.
Нельзя не заметить также, что одним из главных тормозов для деятельности Булгакова были постоянные пререкания с ним гражданских властей, старавшихся всячески парализовать его распоряжения. Булгакова хотели обвинить даже в том, в чем он никак не мог быть виноватым, – например в появлении чумы и в пожаре Георгиевска.
Для прекращения всех этих недоразумений из Петербурга был командирован генерал-майор