.
Читать онлайн книгу.
Кругом одни евреи, причем самые что ни на есть типичные[102]. Вечером они с женой ужинали в отеле «Кларидж». Их возмутило, что в зале ресторана полно евреев, «причем мало кто из них выглядел прилично; лишь двое посетителей (не считая меня) были в смокингах. В зале царила слишком непринужденная атмосфера». На следующий вечер Карры отправились на ужин в другой отель («Мальборо-Бленхейм») и нашли обстановку там куда более изысканной и утонченной. «Мне понравилось, – писал Карр. – Как это не похоже на еврейскую атмосферу “Клариджа”!»[103]
Один из членов Американского еврейского комитета характеризовал Карра как «антисемита и пройдоху, который очень красиво говорит и при этом ухитряется ничего для нас не делать»[104].
И Карр, и Филлипс предпочитали выступать за соблюдение действовавшего иммиграционного законодательства, запрещавшего въезд в страну тем, для кого «высока вероятность оказаться на государственном обеспечении» (печально знаменитый «пункт о государственном обеспечении»[105]). Это положение Закона об иммиграции 1917 г.[106] вновь вступило в силу в 1930 г., еще при Гувере. Его целью было ограничение иммиграции в период резкого роста безработицы. Сотрудники консульств обладали огромными полномочиями в области принятия решений о том, кому разрешать въезд в Америку, а кому нет. Именно консульства решали, кому из подавших заявление на получение визы можно отказать на основании «пункта о государственном обеспечении». Иммиграционное законодательство также требовало, чтобы заявители представляли полученное в полиции свидетельство об их благонадежности, а также копии свидетельств о рождении и некоторых других документов, выдаваемых властями. Один еврейский мемуарист писал: «Требование представить характеристику, полученную у врага, выглядело совершенно нелепым»[107].
Еврейские активисты утверждали, что консульства получают негласные указания выдавать лишь незначительную долю общего количества виз, предусмотренных страновой квотой[108]. Как выяснилось, это заявление было далеко не безосновательным. Чарльз Вызанский, главный юрисконсульт министерства труда, именно в 1933 г. обнаружил, что консулы получали неофициальные распоряжения ограничивать количество выдаваемых виз 10 % квоты. Кроме того, еврейские лидеры утверждали, что само получение документов в полиции стало не просто трудным, но чрезвычайно опасным делом – «почти непреодолимым препятствием» для эмиграции, как отмечал судья Проскауэр в письме заместителю госсекретаря Филлипсу[109].
Филлипса задело, что Проскауэр называет процедуру выдачи виз в консульствах «препятствием». «Всякий консул, – отвечал он с легким укором, – заботится лишь о том, чтобы, оказывая заявителям всемерную помощь и проявляя понимание, определять, соблюдаются ли при этом требования закона»[110].
По словам Проскауэра и некоторых других еврейских лидеров, из-за сложившейся практики евреи просто перестали
Carr, Diary, Feb. 22, 1934, Carr Papers.
Там же, Feb. 23, 1934.
Breitman and Kraut, 36.
Уилбур Карр подробно и бесстрастно обсуждает «пункт о государственном обеспечении» и другие иммиграционные правила в своей служебной записке “The Problem of Aliens Seeking Relief from Persecution in Germany” (April 20, 1933, Carr Papers).
Immigration Act of 1917. –
Wolff, 89.
Breitman and Kraut, 15.
Proskauer to Phillips, July 18, 1933, vol. 17, p. 35,
Переписка между Филлипсом и Проскауэром (с. 32–46 указанного документа) – необыкновенно увлекательное чтение, причем важно и то, что они пишут, и то, о чем умалчивают. Одну позицию отстаивал Филлипс, бесстрастно приводивший статистические данные (как мы уже видели, он терпеть не мог евреев), другую – судья Проскауэр, чьи осторожные фразы, надо полагать, были призваны замаскировать вопль страдания.
Dippel, 114; Proskauer to Phillips, July 18, 1933, vol. 17, p. 36,