Я закрыл глаза и, вдыхая прозрачный горный воздух, который не вообразим в бензиновых облаках города, стал мысленно определять мимо какого леса мы проплываем. Но тяжелый, как двухпудовая гиря, запах отечественной парфюмерии быстро вывел меня из блаженного состояния. Я открыл глаза и от неожиданности чуть не выпал за борт – Вова покрыл свое лицо сантиметровым слоем крема от загара и настоятельно посоветовал мне сделать то же самое. Я слабовольно отказался. Не успел мой товарищ закончить косметическую процедуру, как тяжелые черные тучи заволокли небо. Мы налегли на весла и попытались оторваться от непогоды. Два часа длилась погоня, на третий – стена воды все-таки нас настигла и обрушилась всей своей свирепой мощью. Мы думали, что дождь нам не страшен, потому что взяли с собой непромокаемые китайские плащи-накидки, но накидки при накидывании тут же разошлись по швам, в очередной раз подвергая испытанию и без того некрепкую дружбу между супердержавами второго эшелона. Тогда мы взялись ожесточенно делить меж собой кусок полиэтилена. Товарищ Вова, стащив с меня пленку, тут же убедил себя и меня, что ему необходимо укрыть лежащие около него продукты и скрылся с головой в ворохе шуршащего полиэтилена. Но дождь имеет свойство заканчиваться, выглянуло солнышко, и мы причалили к берегу около нарядного катамаранчика, чтобы обсохнуть, перекусить, покупаться и позагорать. Поставив пиво в шумно впадающую в Инзер речку Суран, знакомимся с туристами.

      Ох, говорила мне мама, не знакомься на улице. Парочка туристов оказалась мужем с женой, что было удивительно, но основной сюрприз ждал впереди. Туристка-жена представилась и тут же добавила, что она поэтесса. «Только не это» – не успело пронестись в моей голове, а мой товарищ уже выдал мою книжно-издательскую профессию. Поэтесса сказала, что она ни в коим случае не навязывается и достала из рюкзака огромную кипу стихов, предложив ознакомиться с ее творчеством. Я загрустил сразу, мой товарищ загрустил на десятом стихотворении, на двадцатом мы стали вздыхать и с тоской смотреть на студеную речку Суран, в которой бултыхались наши баночки с пивом. Потом муж поэтессы робко кашлянул и предположил, что неплохо бы поплыть дальше, поэтесса с ненавистью посмотрела на благоверного, а мы воодушевлено пожелали им попутного ветра, быстрого течения и семь миллионов футов под килем. Поэтесса помахала нам рукой, крикнула, чтобы мы их догоняли, тогда она нам прочитает свои самые последние и большие поэмы. Мы крикнули в ответ,