Мне 5 лет. Я стою в ненавистном желтом коротком платьице и пою эту песню с мальчиком из группы. Мы – солисты. Стоим впереди нашего детсадовского хора, держим плакат – вроде как рисунок того самого мальчишки. Помню хорошо этот плакат. Солнце на нем и радуга. Яркая такая, красивая. Я в задумчивости. Настолько, что пропускаю вступление и начинаю петь с опозданием. Ушла в себя, так сказать. Со мной это частенько случалось.

      Так мне нравится эта песня, и стоять впереди всего хора мне нравится. Но вот платье… Платье это желтое! Нет, то, что оно желтое – ничего, терпимо, хотя я, пятилетний интроверт, предпочитаю синий, серый и черный. Карманы на платье были красными в виде помидорчиков. Мама их отпорола. Ну, какое солнышко с помидорами. Закидали, что ли, солнышко помидорами – «не такое солнышко, не соответствует ожиданиям партии». Карманы отпороли, но все равно платье мне не по душе. Дома скандал, рыдаю – платье не нравится! Оно – не мое! Это платье сестры. 90-й год, развал в самом расцвете. Мама больше не работает в НИИ. Мы живем очень скромно. Да что уж там, мы – вегетарианцы поневоле. Но мне не было это важно. Мне важно, что платье – не мое. Я любила только свои вещи. Вот это было это важно. Мне, 5-летнему ребенку.

      Что знает 5-летний ребенок о гордыни, о том, что просто нет возможности купить ткань или просто найти эту ткань? Но так важно иметь «свое».