Чисто научное убийство. Собрание сочинений в 30 книгах. Книга 26. Павел Амнуэль
Читать онлайн книгу.
еще никогда полицейский не приглашал в отделение выпить кофе. Какой кофе подают в полиции – растворимый, экспрессо? Или по-турецки?
Бутлер повернулся и пошел к дому – похоже, он пригласил меня выпить кофе в моей же собственной квартире. Это было, конечно, оригинально, но требовало некоторой подготовки: Рина наверняка придет в замешательство, увидев меня на пороге в сопровождении комиссара полиции.
– Я живу этажом ниже вас, – бросил Бутлер через плечо. – Вы снимаете эту квартиру или купили?
– Купил, – сказал я, чувствуя себя все более глупо. – Мы переехали месяц назад, и я почти никого из жильцов еще не знаю. А вы…
– Я здесь живу третий год, – сказал Бутлер, открывая передо мной дверь лифта. – Я и моя жена Лея, сейчас я вас познакомлю. У нас есть еще дочь Ора, но, на наше счастье, она сейчас в школе, и у нас будет возможность спокойно пообщаться.
– А у меня сын, – сообщил я. – Сейчас он в армии.
Лифт остановился на третьем, и мы вышли.
– Пехота? – спросил Бутлер, открывая своим ключом дверь в конце небольшого коридорчика.
– Если бы… – пробормотал я. – Будь Михаэль пехотинцем, Рина, это моя жена, не сходила бы с ума, да и я тоже, если говорить правду… Он служит в Голани.
– О! – со значением сказал Бутлер, пропуская меня в уютно обставленную гостиную. Я очень люблю такие квартиры, где ощущается не просто уют, но уют застоявшийся, возникший, казалось, не в результате усилий хозяйки, а сам по себе, из мелочей, совершенно, вроде бы, несущественных и нефункциональных. У Рины не получалось, хотя она и старалась – может, потому и не получалось, что она именно старалась, и это было заметно, это делало обстановку нашей квартиры нарочито придуманной, а потому не очень уютной. А сам я просто не знал, что нужно делать, и, думаю, комиссар Бутлер не знал тоже – вряд ли он, служа в уголовной полиции, проводил дома, как я, большую часть времени.
Через четверть часа на журнальном столике стоял кипящий кофейник – настоящий, только что снятый с огня, а не электрическая безделка, которой пользовался я в целях экономии времени, – и мы с комиссаром сидели друг против друга в глубоких креслах, разглядывали друг друга в упор, не скрывали этих взглядов и – вот странное дело! – получали от этого удовольствие.
Поэтому и вопрос, который я задал, не подумав о том, насколько он банален, не показался комиссару традиционно-надоедливым.
– Давно в стране? – спросил я.
– Тридцать семь лет, – ответил Бутлер, разливая кофе по чашкам и пододвигая сахарницу. – Собственно, я родился в Бней-Аише, но родители приехали в страну в сорок восьмом из Бобруйска.
– Тогда выпускали? – удивился я.
– Не думаю, – покачал головой Бутлер. – Отец с матерью родом из Бобруйска, но в войну их угнали в Германию, там они и познакомились, в Майданеке, им, как видите повезло, остались живы, но в Россию не вернулись, а сюда приехали сразу после провозглашения независимости.