Часы не идут, вязнет сырость в углах

      И окна крест-накрест забиты,

      Но скрипнула дверь, словно соль на зубах,

      Душа поднялась до молитвы.

      Когда я входил в этот дом нежилой,

      Концы не срастались с концами,

      Но печку при мне затопил домовой,

      И печь зацвела изразцами.

      Сквозняк коридоры продул на лету,

      Крылом не задел паутинки,

      И память размыла в глазах темноту,

      Как переводные картинки.

      Немного тепла – и вокруг оживут

      Давно позабытые лица

      И долгий со мной разговор заведут.

      Как сладко им разговориться!

      Я истово заговор дедов шепчу,

      Я глажу ковёр самотканый,

      А вслед домовой затепляет свечу

      И чай разливает в стаканы.

      Качается месяц сквозь доски в окне,

      Полы лунным светом протёрты,

      И силы мои возвращаются мне,

      И жизнь возвращается мёртвым.

      Не то чтоб сеял зло,

      В необъяснимой страсти

      Звериное число

      Раскладывал на части.

      Мне ночью не спалось,

      Мне днём не просыпалось,

      Я чувствовал, как ось

      Земная напрягалась,

      Как шли материки

      Открыто друг на друга,

      Как Солнце вопреки

      Сойти пыталось с круга.

      Я понимал: игра

      Моя давно за краем.

      И знал – земля сыра,

      А рай необитаем.

      Спотыкаюсь, срезаюсь на каждой версте,

      Вбита в землю по горло верста,

      А тому, кто хоть раз повисел на кресте,

      Даже дня не прожить