Жизнь требует другого от меня:

      Корону снять и крылья в шкаф повесить.

      И накрывает тучей Солнце дня,

      И манит мягкой, тёплой ленью кресел.

      И некому читать свои стихи…

      Бессилием и глупостью бессмыслиц,

      Подменою хорошего – плохим,

      Потухшей жизнью брошенных гостиниц,

      Жизнь требует другого от меня,

      Крест неподъёмным весом наполняя.

      И жалобою некому пенять,

      Себя с утра с постели поднимая.

      А надо научиться жить легко,

      Слезами разжигая в церкви свечи,

      И слово вырастить пшеничною строкой —

      Пусть пахнет хлебом слово человечье.

      Держу иссохшие ладони,

      В которых в детстве я тонул,

      Как в тёплом материнском лоне,

      Без страха в бездну заглянуть.

      Побитые трудом тяжёлым,

      Уставшие нести свой крест,

      Ведущие сестёр из школы,

      Дарящие мужьям невест.

      И хочется схватить их крепко

      И никогда не отпускать.

      Как в старой сказке дедка – репку,

      Лелеять, холить, поливать…

      О пресвятая Матерь Божья,

      Прости, спаси и сохрани.

      Держу ладони… и тревожно…

      Продли им жизнь… года ли… дни…

      Вот и вырвало дерево с корнем

      Из души моей, из земли…

      Не от ветра, ревущего в шторме,

      Разбивающего корабли.

      Мир по-прежнему тих и чудесен,

      За восходом придёт закат,

      Но не будет маминых песен

      И парного в ведре молока.

      И не будет ватрушек душистых,

      И поглаженного белья,

      И волос аккуратно-волнистых…

      Сиротою остался я…

      И не нужно к ней торопиться,

      Всё бросать и бежать скорей…

      Сиротеет душа-землица,

      Развороченная в ноябре.

      Стыло… холодно… бесприютно…

      Стало больше на небе звёзд.

      Мир не стал темнее… и будто

      Я теперь повзрослел всерьёз.

      Всё началось с этой точки расстрельной…

      Твёрдой и точной, смертельной, прицельной…

      С точки, которая всё разгромила —

      Всё, что ещё не полюбила.

      Всё началось и закончилось ею,

      Точкой одной, равнодушной, твоею…

      Имя – молчание… Фамилия – прочерк…

      И сатисфакция – из трёх точек.

      Костёр и Моцарт. Снег… Весна в лесу…

      Пять составляющих двух слов – «покой» и «счастье».

      Почти Тарковский – хлопья на весу

      Кружáтся плавно, не переходя в ненастье.

      Почти Тарковский