Язык, буквы, имена. Амин Рамин
Читать онлайн книгу.
им яркую окраску крыльев – чтобы их было легче ловить птицам? С точки зрения биологической эффективности бабочки – это явный фэйл. Но зато с эстетической позиции они прекрасны. То есть как будто некий высший разум дал крыльям бабочек такой вид и окраску и при этом заставил их летать именно так – медленно и по неправильной траектории, – чтобы чей-то глаз мог наслаждаться их полётом. Быть может, сторонники эволюционной секты скажут, что это «ненаучное объяснение», но, по-моему, оно более научно, чем попытка объяснить бабочек с позиций «естественного отбора», потому что тогда их существование будет представлять собой сплошной парадокс.
Ещё одним доказательством ложности дарвиновской теории являются генетические свидетельства не развития, а деградации жизни. Суть концепции эволюции в том, что всё развивается от низшего к высшему. В природе существует непрерывный «прогресс» – как и в капиталистическим обществе с его непрерывным усовершенствованием производительных сил. Как мы уже сказали, дарвиновская теория «списана» с паттернов человеческого общества определённой исторической эпохи, некритично перенесённых на живую природу. В её основе лежит миф «прогресса», являющийся одним из основных столпов западной технической цивилизации эпохи модерн.
Но если мы посмотрим на окружающий мир немного менее предвзято, избавив свой взгляд от цветных очков в виде мифов модернистской эпохи, то увидим, что в нём нет никакого развития от низшего к высшему – наоборот, если что-то и происходит, так это деградация от высшего к низшему. В этом мире ничего не развивается – наоборот, всё только портится. Через всё живое и неживое как бы проходит невидимый огонь, запрограммированный поток разрушения. Ещё можно было бы поверить, что обезьяна произошла от человека, но в то, что человек произошёл от обезьяны – никогда.
Для биологических организмов такая деградация была строго доказана современной генетикой. Дело в том, что в генофонде любого биологического вида постоянно совершаются случайные мутации, подавляющее большинство из которых являются вредными. Жизнь как бы бомбардируется непрерывным потоком ошибок и программных сбоев, которые не удаляются, а накапливаются со временем. Среди таких мутаций могут быть и полезные, но они несопоставимо более редки – на миллион вредных мутаций приходится одна полезная. Это подобно тому, как дать большой текстовый файл объёмом, скажем, в 10 тысяч страниц какому-то человеку и заставить его перепечатать от руки. Понятно, что в процессе перепечатки он внесёт в него определённое количество непроизвольных ошибок. Может быть, среди них закрадётся какая-то полезная ошибка, но подавляющее большинство будут вредными и искажающими первоначальный текст. Чем большее число людей будут перепечатывать текст, тем больше будет таких ошибок, так что в конечном итоге файл станет нечитаемым. Точно так же накопление