На рассвете решетка поднялась, и в яму была спущена деревянная лестница.

      – Вылезайте, – грубо крикнул германец. Это был раб Сегеста. Он препроводил пленников во двор своего хозяина. Несмотря на ранний час, двор был полон народа. И все что-то кричали, потрясая копьями и щитами.

      – Что это они? – тихо спросил Флавий у брата.

      – Тебе лучше не знать, – мрачно отвечал Арминий. Он оглядывал людей, окружающих Сегеста. И вдруг встретился взглядом с седовласым человеком, который стоял на пороге дома старейшины. Едва завидев пленников, этот человек побледнел и нетвердой поступью двинулся им навстречу.

      – Отец? – сказал Арминий и громко завопил. – Отец! Артур, это наш отец!

      Старик Зигмер подошел к своим сыновьям. В его глазах блестели слезы, и он что-то силился выдавить из себя, но его язык словно прилип к гортани. Толпа вдруг притихла, наблюдая за происходящим.

      Сегест подал знак, и его люди развязали пленных. Флавий потер свои руки, свободные от веревок. Арминий обнял плачущего отца и сам не удержался от слез.

      – Я думал, вы оба мертвы, дети мои, – говорил Зигмер, оглядывая сыновей. – Какие же вы стали большие! А почему молчит Артур? – он покосился на младшего сына, который стоял в сторонке.

      – Потом объясню, отец, – сказал Арминий. – У нас еще будет много времени для разговоров, а пока я должен сообщить тебе главное.

      – Герман, я все знаю, – помрачнел Зигмер. – Сегест говорил, зачем вы пришли…

      – Да, отец, мы теперь служим Риму, – вздохнул Арминий. – Прости нас, если сможешь.

      – О чем ты, Герман? Это я во всем виноват! Это я отдал вас в руки врагов, – повинился перед сыновьями Зигмер, пряча глаза от них. – Вы правильно все сделали, а я… едва не потерял вас…

      В этот миг к ним подошел Сегест.

      – Я рад, что всё прояснилось, – сказал он. – Вы, должно быть, голодны. Пройдемте в дом. Там все и обсудим. На трезвую голову дела у нас не принято решать.