Хозяин мой

      Все песни ваши помнит наизусть.

      Хоть и трактирщик он, но всё же муза

      Поэзии ему близка, и вот

      Он нынче приглашает вас к себе.

      Скорее собирайтесь. Долог путь —

      Остынет ужин, прежде чем дойдем,

      И зачерствеет нежный хлеб пшеничный.

      Быстрее собирайтесь.

      Только в плащ

      Закутаюсь и шапку нахлобучу.

      Пора идти, хозяин ждать не любит.

      Певец

      Сейчас иду. Где мой дорожный шарф?

      Они идут от чердаков сырых,

      От влажных крыш, от труб, покрытых сажей,

      От визга кошек, карканья ворон

      И звона колокольного, всё выше

      По лестнице опасной и крутой.

      Шатаются истертые ступени

      Под шагом их. И ухватился крепко

      За пальцы провожатого певец.

      Всё выше, выше, к низким облакам,

      Сырым и рыхлым, сквозь дождливый сумрак;

      Раскачиваема упорным ветром,

      Крутая лестница ведет гонца.

      И падая, и оступаясь вниз,

      И за руку вожатого хватаясь,

      Певец идет всё выше, выше, выше,

      От въедливого холода дрожа.

      Опасен путь, и неизвестно мне,

      Куда ведет он.

      Не волнуйся. Ты

      Сейчас найдешь приют обетованный…

      Но я боюсь, от сырости ночной

      Скользит нога и лестница трещит…

      Будь стойким, не гляди через перила,

      Держись упорней, вот моя рука —

      Она крепка и удержать сумеет.

      Конец дороги скользкой и крутой.

      Раздергиваются облака, треща,

      Как занавес из коленкора. Свет

      От фонаря, повисшего над дверью,

      Слепящей пылью дунул им в глаза.

      И вывеску огромную певец

      Разглядывает с жадным любопытством:

      Там кисть широкая намалевала

      Оранжевую сельдь на блюде синем,

      Малиновую колбасу и чашки

      Зеленые с разводом золотым.

      И надпись неуклюжая гласит:

      «Заезжий двор – спокойствие сердец».

      О, вечно восхваляемый трактир,

      О, запах пива, пар, плывущий тихо

      Из широко распахнутых дверей,

      У твоего заветного порога

      Перекрестились все пути земные,

      И вот сюда пришел певец и жадно

      Глядит в незапертую дверь твою.

      Да, лучшего он пожелать не смел:

      Под потолком, где сырость разрослась

      Пятном широким, на крюках повисли

      Огромные окорока, и жир

      С них каплет мерно на столы и стулья.

      У стен, покрытых краскою сырой,

      Большие бочки сбиты обручами,

      И медленно за досками гудит,

      Шипит и бродит хмель пивной. А там,

      На низких стойках, жареные рыбы

      С куском салата, воткнутым во рты,

      Коричневой залитые подливой,

      Распластаны