Пока Бабур и Махмуд выполняли возложенную на них миссию, трое остальных членов банды находились в джабурском фуд-корте, или, проще говоря, в дешевой столовой, пропахшей специями, рыбой и кипящим маслом.

      Несмотря на поздний час, в зале было шумно и многолюдно. Местные жители и туристы устремлялись к прилавку с одинаковым рвением, потому что цены тут были вполне приемлемы, а блюда готовились на любой вкус: китайские, индонезийские, индийские, японские, корейские и даже итальянские.

      У выходцев из аскетичного Афганистана, не привычных к подобному изобилию, просто глаза разбегались, и слюни были готовы потечь по подбородкам.

      Но командир, которого звали Али Карими, решил обойтись без излишеств. Подойдя к прилавку, он первым ставил на поднос выбранные яства, а помощник Рустам и подруга Рахима следовали его примеру. Таким образом все поочередно взяли креветочный суп, рис с тушеной курицей и сладкие пончики, которые предстояло запивать апельсиновым соком. Облюбовали столик в углу.

      Повинуясь жесту Али, Рустам убрал подальше лишний стул, взял ложку и приготовился наброситься на еду, как изголодавшийся зверь, но был остановлен властным окриком:

      – Не спеши, брат! Неизвестно, сколько придется ждать. По улице бродить опасно, можно нарваться на полицию. Пересидим здесь.

      Рустам спорить не стал, подчинился беспрекословно. Он был единственным летчиком в группе и знал себе цену, но предпочитал с командиром не спорить, чтобы не нарваться на неприятности.

      В Джабур он попал прямиком с похорон матери, состоявшихся в Кабуле. Присутствовало много родственников, мордешхами обмыли покойницу, многочисленные тетки и племянницы недостойно оплакали ее. Тело погребли на правом боку, лицом к Мекке. Могила была несколько глубже, чем соседняя, принадлежащая отцу Рустама, потому что женщина не достойна находиться на одном уровне с мужчиной даже после смерти. Потом поперек земляного холмика положили плоские камни, и печальный обряд