Психологическая наука в России XX столетия: проблемы теории и истории. Коллектив авторов
Читать онлайн книгу.
и идеологам, поскольку он явно противоречил догматической, примитивной теории отражения и потому не определял ее конкретизацию в науках.
Вместе с тем необходимо отметить, что термин «отражение» в позитивном смысле отчасти использовали в своих философских и психологических работах весьма квалифицированные специалисты, очень далекие от марксистско-ленинской философии[6].
Если взять советскую философию и психологию прежних десятилетий, то наиболее глубокую и поныне перспективную разработку проблем психики, психического отражения, сознания, познания и т. д. можно найти в таких трудах, как например: Рубинштейн С.Л. «Бытие и сознание» (М., 1957); Копнин П.В.
«Философские идеи Ленина и логика» (М., 1969); Ильенков Э.В. «Идеальное» («Философская энциклопедия», т. 2, 1962) и др. В этих трудах в той иной степени представлен «третий» путь в философии – третий по отношению и к материализму, и к идеализму. Но в тот период он мог называться, конечно, только диалектическим материализмом.
Таким образом, взаимосвязи между творчеством в науке и официальной советской идеологией были достаточно сложными и многозначными. Еще более сложными они становились в тех многочисленных случаях, когда идущая от Маркса, Энгельса и Ленина официальная философия вообще в принципе не могла непосредственно направлять развитие новейшей науки, ушедшей далеко вперед по сравнению с эпохой вышеуказанных классиков.
Ярким примером является, в частности, кибернетика, «реабилитированная» у нас с середины 50-х годов. Она выступила в двояком качестве: 1) как научное основание для создания все более быстродействующих электронно-вычислительных машин и 2) как новое направление в развитии науки и техники, которое тем самым может привести к построению мыслящих машин. Если с первой трактовкой кибернетики уже тогда все были полностью согласны, то вторая трактовка, по крайней мере, у части специалистов (особенно у некоторых психологов) вызывала очень большие возражения. Чисто внешняя трудность для официальных идеологов во втором случае заключалась в том, что у главных тогдашних политических авторитетов – Маркса, Энгельса и Ленина (которые жили в до-кибернетическую эпоху) – не было и быть не могло каких-либо прямых «руководящих» указаний по столь острому вопросу, может ли машина мыслить. К счастью, это и обязывало каждого из участников научных дискуссий мыслить предельно самостоятельно на свой страх и риск, не прячась за спины и цитаты классиков.
Таким образом, официальная идеология не всегда могла прямо и непосредственно диктовать свои условия для неудержимого развития психологии и других наук. Более того, для всех честных и квалифицированных советских психологов представляемая ими наука всегда была частью всей мировой психологии. Поэтому выражения типа «советская психология» звучали для них очень условно. Неслучайно один из главных коллективных обобщающих трудов, опубликованный в конце 50-х годов, получил наиболее адекватное название «Психологическая наука в СССР»
См., например, Несмелов В.И. Наука о человеке. Казань, 1906.