…Он застонал от боли и бессилья,

      душа живая мучилась от ран.

      Но створки двери мягко, словно крылья,

      раскрылись, пропуская в светлый рай.

      …Пролетела голубка, исчезла в тумане.

      На пороге возник силуэт.

      Словно в светом очерченной тающей раме,

      проступил, проявляясь, портрет.

      – Жан, любимый…, – чуть слышно слова шелестели,

      прогоняли отчаянья мглу.

      Руки белые мягко, как крылья, взлетели,

      опустились на плечи ему.

      Нежно взгляд засиял, принося утешенье,

      устраняя усталость и боль.

      Было легким навстречу друг другу движенье,

      и обняла их счастьем любовь.

      – Что с тобой? Ты так бледен!

      – Мария, добыл я пищу, воду!..

      Жан двери закрыл. Тьма осталась снаружи.

      – Ты ранен, любимый?

      Взгляд Марии в тревоге застыл.

      Проступило лицо светом из полумрака.

      Белый мягкий овал, гладкость лба,

      стрелки темных бровей, тяжесть век синеватых,

      бледность губ, юных щек худоба.

      Карих глаз глубина заблестела слезами.

      Жан нахмурился, тихо вздохнул.

      За улыбкой скрыв боль, чуть коснулся губами

      лба Марии и нежно шепнул:

      – Не волнуйся, родная! Гроза налетела

      так внезапно, пошел красный град,

      и задел кое-где неприкрытое тело,

      выжег ранки химический яд.

      Хватит плакать, Мария! Пройдет все, я знаю.

      Посмотри лучше, что я достал!

      Жан согнулся, добычу с трудом поднимая,

      внес все в комнату, в кресло упал.

      Вой, шипение злобное. С кресла метнулся

      кот облезлый, лишайный, худой.

      В стойку встал, угрожая.

      И Жан улыбнулся.

      – Напои Барса чистой водой!

      – Напою непременно! Но необходимо

      твои раны очистить, промыть.

      Но как только Мария бутылку открыла,

      Барс вцепился в нее, начал выть.

      И Мария поспешно наполнила миску.

      Жадно к чистой воде кот припал.

      Из-под шкафа примчались две лысые крысы,

      зашипел Барс и тут же напал.

      Жан с улыбкой смотрел на звериную драку,

      лежа в «кресле партера» без сил.

      И когда мягко влага очистила ранку,

      он блаженство покоя вкусил.

      Руки ангела нежно омыли лоб, шею.

      Раны жгло, леденила вода.

      Жан вздохнул. Поцелуй легкий стал утешеньем…

      Засияла в провале звезда.

      Синим светом манила, звала за собою,

      обещала свободу и рай. Жан, наполненный радостью, счастьем, любовью,