Как выяснилось, брат наркодилера Антона Евгений сидел под следствием за избиение жены, которую застал с любовником. Банальная история. Любовник, кстати, успел убежать через балкон второго этажа. Шаманов встретил Ковалева на КПП, помог оформить пропуск, провел внутрь. Для бесед с заключенными под стражу существовали отдельные помещения, но Шаманов предложил свой кабинет. Он вообще был очень любезен с эфэсбэшником.

      Ковалев сел за его стол, вытащил и положил на стол пачку сигарет – пусть младший брат наркодилера покурит, курево в СИЗО ценность. Оглядев спартанское убранство оперского кабинета, Ковалев нашел много совпадений в интерьере – похожий стол, как у них на Лубянке, похожие офисные кресла. Даже серые сейфы для хранения дел были такими же. Но все же, служить здесь Дмитрий бы не стал.

      Ввели младшего Дегтяря. Парню было лет двадцать пять, бледная кожа, мелкие, как будто высохшие глаза. На левой щеке длинная царапина, похожая на борозду, проведенную по чистому полю. На бледном лице эта царапина производит впечатление ярко горящей неоновой вывески на фоне черного неба. Наверное, жена покарябала ногтем.

      – Садись, Евгений! – предложил Ковалев и пододвинул к нему пачку сигарет, предлагая закурить.

      Дегтярь взял пачку, закурил.

      – Я знаю, за что ты здесь сидишь! Ты же не виноват? Ведь так? – начал разговор Ковалев.

      Евгений не ответил, однако засопел, как разогретый чайник и Дмитрий приготовился к тому, что тот согласится с этим утверждением, но ошибся. Дегтярь, прервав сопение, глубоко затянулся, выпустил дым через нос, произнес:

      – Нет, виноват! Это сделал я! – его голос звучал глухо, хрипло. – Я это сделал и точка! Но не жалею. Пусть эта стерва теперь полечится, а деньги за лечение платит ее еб…рь, – он произнес