…Кешина «Ауди» стояла на тротуаре перед входом в поликлинику. Кеша никогда не затруднял себя при выборе парковочного места. Я помахала болящему рукой, и он направился ко мне с радостной улыбкой.

      Десять лет назад это был стройный и чернявый молодец. Сейчас у Кеши брюшко, а некогда буйная растительность на голове поредела и местами поседела.

      – Какие люди!

      – Люди – это вы, а мы – так, людишки, – улыбнулась в ответ я.

      – Ты не меняешься, – отвесил комплимент Кеша.

      Я хмыкнула:

      – Льстец. Как здоровье?

      На лице моего визави появилось скорбное выражение, и он приступил к подробному рассказу о результатах лечения. Положительной динамики не было. Наоборот, становилось хуже и хуже. На этих словах он расстегнул рубашку и продемонстрировал грудь, покрытую язвами.

      – Поужинаешь со мной?– При первой возможности задала я вопрос.

      – Я на диете. Давай, говори, что у тебя за дело, – спохватился он.

      – Мне нужны деньги. Большие деньги. Поможешь?

      – Так у меня все в деле. Потерпишь месяц, помогу, а сейчас – никак, честно.

      В моем распоряжении не было месяца. В моем распоряжении оставалось шесть неполных дней.

      Угроза потерять офис лишала меня покоя и способности рассуждать хладнокровно. Я металась, как в лихорадке, впервые после развода задумавшись о крепком мужском плече.

      Никакой банк мне такую сумму в кредит не выдаст. Да и заложить мне нечего: офис-то еще не мой. Залог квартиры я отмела сразу, как авантюру. Участок земли, доставшийся мне в наследство от деда, я продала, чтобы спаси бизнес. Оставался Люськин кредитор. Ухватова прямо толкала меня в его объятия.

      Я кляла Наталью, представляла, как ей неудачно сделают подтяжку, и она не сможет открыть рот, чтобы говорить людям гадости.

      Полночи я строила планы, которые тут же отвергала, несколько раз вставала пить горячее молоко, и только под утро, наконец, заснула.