Истинная грусть. Денис Нуштаев
Читать онлайн книгу.
меня натолкнуло то наблюдение, что от людей, дерущихся в баре, не исходит столько насилия, сколько от человека, тихо ткущего внутреннюю зависть по отношению ко всем, но движениями не выражающего ничего неприятного. Наоборот, такой человек чаще всего бывает любезен, как был любезен Алан.
– Я думаю, что у насилия нет оправдания. Ни одного – даже защита близких. Если ты хочешь их защитить, то должен бежать от любых намёков на насилие, а не показывать защиту, когда ты уже припёрт в угол… Знаешь, он иногда избивал меня.
– Почему ты никогда не рассказывала про это?
– Потому что он был хорошим человеком. Однажды мы были в ресторане, и он сказал мне: «Если я тебе когда-нибудь изменю, то точно не с такими курицами. Нет ничего тупее, чем быть домашней курицей. Я лучше пересплю с бюстом Бушема – мне кажется, в нём больше жизни». Он имел в виду студенток, которые отмечали окончание университета и вели себя сильно вызывающе.
Урсула плакала, и пока она говорила, я подумал, как женские слёзы отличаются от мужских – женщина всегда плачет по несбывшейся реальности, мужчина плачет по несбывшейся мечте. Прогуливаясь по улице вместе с ней, я смотрел на привычное для меня окружающее пространство, но слёзы Урсулы, даже больше чем дождь, окрасили мою душу. Но как бы ни было привычно слова «душа», которое мы используем в совершенно разных контекстах, мы весьма далеки от понимания какой-то насыщенной необозримости наших собственных глубин, имеющих смешанную природу двух веществ: космического и нашего собственного, – эта смесь намекает нам на состав наших мыслей, стремлений, чувств, которые, с одной стороны, максимально близки нам, а с другой стороны, вовсе нам не принадлежат. И вероятно, именно эта формула есть лучшее определение нас самих с присущим нам уникальным составом, который несёт дух цельного космоса, а не его разлагающихся частей, к которым мы привыкли в силу нашего несовершенства, – и на какое-то очень короткое мгновение мне стало очевидно, что всё живое родилось за границей космоса, а потом было смешано и помещено сюда. Спустя совсем небольшое время этот момент осознания оставил от себя только сухую формулировку: «родилось за границей космоса…» – в целом бессмысленную, потому что я могу всматриваться в это сцепление слов бесконечное число раз, но не могу через него развить тот короткий момент осознания – его придётся искать заново.
Гораздо более плодотворный эффект произвела сама вспышка от осознания, потому что осветила мои мысли о насилии – об этом сладком феномене, который пропитывает мысли, растворяет соком безумия столпы нашей морали. Мы начинаем путаться в рассуждениях, но нам приятно думать о насилии над человеком, который возмущает и раздражает наш стекающий по стенкам сознания взгляд на вещи. Реальная угроза заставляет тебя защищаться, искать оптимальные пути спасения, не позволяя надумать насилия, но лёгкий флёр