Уходящие в Вечность. Часть 2. Самира Фаттах
Читать онлайн книгу.
способностях, ничто его уже не пугало, он стал хладнокровно разбираться в сложных боевых ситуациях, а спокойствие и уверенность, как известно, рождают новую силу и непобедимость. И люди верили ему и были преданы до самозабвения.
Осенью его отряд устраивал внезапные налеты на занятые врагами близлежащие населенные пункты, иногда даже полностью выбив красноармейцев из захваченных ими кишлаков и освободив проживающих там дехкан. Таким образом, он пополнял свой запас оружия за счет трофеев. Местные дехкане, сочувствующие моджахедам, приносили им пшеницу, которые мололи на ближайших мельницах и распределяли между всеми поровну. Так люди Рамазана большой нужды в продовольствии не испытывали.
К зиме, имея уже более сотни хорошо вооруженных джигитов, Рамазан собрался присоединиться к армии Ибрагимбека, но до места дислокации лакайского вождя было далеко, война набирала силу, и он со своим отрядом примкнул к войску Фузайла Максума, в то время находящемуся в районе Куляба. Как ни странно, Рамазан сумел покорить свирепого курбаши своей чистой и преданной душой, горячим сердцем и разумными мыслями. Фузайл Максум увидел в нем джигита, готового ради победы над неверными на любое испытание и запросто, ни минуты не задумываясь, отдать свою жизнь во имя свободы мусульманских земель. Но главное, Фузайл Максум видел, что Рамазан не трепещет под его взглядом, не боится наказаний. И поэтому он часто снисходительно относился к молодому курбаши, иногда даже приглашая его к себе в шатер побеседовать и поделиться новостями.
Много было тяжелых боев, напряженных дней и бессонных тревожных ночей, но общая неудача, постигшая армию Салима паши, не обошла и отряд Рамазана. Многие курбаши один за другим скрылись за границей. Ушел Салим паша. Вслед за ним готовился покинуть Восточную Бухару и Фузайл Максум.
Предзакатная Аму-Дарья в лучах заходящего солнца мягко, маслянисто играла расплавленным золотом. Этим вечером Рамазан прощался с каратегинским правителем – курбаши Фузайлом Максумом, чем-то напоминавшем ему покойного Хакимбека. Рамазан не осуждал уходящих. Он понимал, что они сейчас нужнее живыми там, в Афганистане, чтобы скопить новую силу. Там, за рекой – другая страна, там нет большевиков, там другой мир, другая Вселенная… Но не мог, не мог Рамазан променять свою тяжелую, полную риска и опасностей судьбу на покой и уют, пусть даже временный. Не мог, не хотел и не умел Рамазан отдыхать, пока землю терзали враги. Не было сил у него оставить все и уйти – слишком живыми, кровными были связи, держащие его здесь. Оборвать их можно было бы лишь только оставив вместе с ними кусочки своего сердца, к которому эти нити были привязаны навеки.
Он бросал взгляды за реку, на тот берег и на горы, подсвеченные красноватыми лучами уходящего солнца, на расположенные ярусами глинобитные домики приграничного афганского кишлака, которые уже начали растворяться в лиловых сумерках, на узкие улочки, постепенно тонущие в наступающем мраке. И чем больше смотрел, тем больше понимал: чем туда, за Аму-Дарью,