1999. Эдуард Беспяткин
Читать онлайн книгу.
плюшевый и цветы на подоконниках? Зато я свежее стал и песни на время из головы убрал.
Вошёл я в комнату с чужим полотенцем на поясе. А там она, регент, сидела на диване с телефоном в руках и халат её был почти распахнут. В телефоне робко мигали какие-то сообщения.
– Позвони мне, позвони, – пропел я, пытаясь скрыть пошлые обертона.
Алла швырнула мобильник в угол и, скинув халат, подошла ко мне. Полотенце я убрал сам. Дольше уже не о любви будет. Незачем вам знать все эти людские секретики. Их полно в Интернетах и на литературных конкурсах…
А вот потом, после полового фитнеса и торжества инстинктов, можно открыть глаза и взглянуть на мир, полный книжных истин и мятых простыней.
– Я открою балконную дверь? – спросила женщина.
– Это твоя дверь, открывай. Сегодня все двери открыты! Сегодня ночь открытых дверей, Алла! – ответил я, опять почувствовав какую-то нелепость в словах и окружающем мире.
Но моя регентша вроде ничего такого не замечала. Добрая луна осветила её гибкое тело в дверном проёме лоджии. Это было искусство! И прохладный осенний ветерок, скользнувший по спине, был лёгок, как мазки абсентиста Дега. Я снова захотел чая, только не мог самолично просить его, словно побирушка. Тут всё само собой должно как-то.
Но Алла стояла на балконе и я малодушно подумал, что обо мне забыто было. Её мысли, походу, улетели куда-то за пределы лоджии, а я тут на диване ничем не примечателен и хуй пойми кто. Это было глупо и я, одев штаны, тоже вышел на балкон. А там была осенняя прохлада, свет луны и спящий дворик с асфальтированной парковкой для транспортных средств.
Конечно, не всё кругом спало или тихо дремало. На детской площадке скрипели одинокие качели, а на парковке топталась бородатая фигура в распахнутой куртке. Человек тот был занят сугубо романтичным делом. Опуская в банку с белой краской широкую кисть, он выводил на асфальте кривыми буквами: «Алла, я тебя люб…»
Не знаю как вам, а мне эти слова показались дикими и несвоевременными. Я уже понял, кто там изливает душевные муки и кому. Но регент Алла стояла, словно вампир – белая, голая, холодная и жестокая. Она ждала последнего символа. А им был восклицательный знак.
Отец Андрей поставил банку с краской на газон и обратил чело к вожделенному центру своей роковой вселенной. А там, на балконе стояла она – ледяная и строгая. Как палач на лобном месте. Рядом был замечен я в виде постыдного орудия казни – такой засаленный топор с тупым лезвием. Ну и чтобы сказал тот придурок ангел по такому поводу? Сушки? Чай зелёный?
Я вернулся в комнату с «двойкой» по поведению. А снаружи, железная дева твёрдым голосом молвила: «Иди к матушке святой отец. И Бог простит тебя когда-нибудь…». Затем балконная дверь захлопнулась.
* * *
Я уже шнуровал кроссовки, когда Алла спросила:
– Ты сердишься или стыдишься?
– Иду спасать человека, – ответил я.
– К этому Аркаше опять потащитесь?
– Сначала