***

      Что-то щелкнуло в шейных позвонках Смирнова, и жуткая боль, на мгновение, пронзила тело…

      – Вот и все, – тихо произнес мужчина с белой окладистой бородой. – Сегодня еще немного поболит, зато завтра, сынок, будешь как новенький. А, сейчас, полежи немного, отдохни.

      – Спасибо, отец, – поблагодарил Николай и посмотрел в сторону сержанта Вавилова, который наблюдал за манипуляциями деда. – Ходить-то смогу?

      – Думаю, сможешь: не таких больных, как ты, на ноги поднимал! Ну, я пошел, мне еще скотину накормить нужно.

      Старик вышел из дома, а Смирнов рукой подозвал к себе Вавилова и попросил помочь ему встать на ноги. Сержант подсобил подняться с широкой лавки. Перед глазами Николая медленно проплыла нехитрая мебель, стоявшая в горнице старика: сначала в одну, затем в другую сторону, и вдруг замерла на месте.

      – Ну, как, товарищ лейтенант? – поинтересовался Вавилов. – Стоять-то сможете?

      – Попробую, – неуверенно ответил Смирнов. – Отпусти меня.

      Вчера вечером они наткнулись на немецкий разъезд. В том скоротечном бою были убиты трое бойцов из его группы, а пять человек бесследно пропали, по всей вероятности, сдались гитлеровцам. Сейчас в группе оставалось всего одиннадцать человек, двое из которых были ранены.

      Смирнов сделал шаг. Этот шаг дался ему с большим трудом. Сейчас он походил на младенца, делавшего первые неуверенные шаги в своей жизни. Николая мотнуло в сторону; и если бы не сильные руки Вавилова, то он бы непременно упал.

      – Держитесь, товарищ лейтенант, – произнес сержант. – Нам с вами еще топать и топать!

      – Ты прав, Вавилов. Помоги мне сесть: ноги почему-то дрожат, как бы, не упасть!

      Вавилов помог Смирнову сесть за стол, на котором стоял чугунок с еще не остывшей картошкой.

      – Поешьте, товарищ лейтенант, пока картошка теплая. В крынке молоко, а я пойду, посмотрю, как там бойцы.

      Николай взял в руки картофелину и начал ее чистить. В этот момент в горницу вошел дед. Увидев сидящего за столом офицера, он улыбнулся.

      – Видишь, сынок, ты и поднялся на ноги. Значит, все будет хорошо, а то могло и парализовать от такой травмы. Видно, в рубашке родился!

      Старик сел за стол и протянул ему кисет с табаком.

      – Кури, – коротко предложил он. – Табачок у меня крепкий, душистый.

      Николай свернул цигарку и закурил. Табачок и в самом деле был знатным.

      – Скажи, дед, до дороги далеко? – спросил Смирнов.

      – Верст десять будет, – ответил старик, присаживаясь рядом. – Но идти туда не стоит, там немцы, который день едут и едут!

      – А что посоветуешь?

      Старик задумался.

      – Если хотите, я вам покажу другую дорогу. О ней сейчас мало кто знает. Ее еще до первой мировой выстроили, а затем почему-то забросили. Старая дорога, верст на сорок