– Он явится завтра на рассвете. Обыщет этот дом, а дальше – склад в Биллингсгейте и мастерскую Альфреда. Если найдет оружие, тебе конец. Если нет, его шпионы будут следить за тобой повсюду, – встревоженно произнесла Хильда.

      Датчанин, слушая, только кивал.

      – Им ничего не найти, – заверил ее Барникель. – А что до слежки… – Он пожал плечами. – Немного изменим план, вот и все.

      И рассказал ей об Озрике и тайне Тауэра.

      Осознав опасность, в которой пребывали старик и его друзья, она разнервничалась.

      – Зачем ты это делаешь? – спросила Хильда.

      Барникель объяснил, что все проще некуда. Если Роберт станет королем, ему придется править огромными территориями.

      – А он не похож на отца. – (Нормандская власть ослабеет.) – И тогда…

      Наследники старого английского рода еще живы. Как и потомки короля Гарольда. Какое-то время Барникель втолковывал ей, что может произойти. Наконец она с улыбкой покачала головой:

      – Я понимаю одно: ты все равно не отступишься.

      Он ухмыльнулся, почти как мальчишка:

      – Я слишком стар, чтобы сдаться. Если старик сдается, то умирает.

      – Неужели ты чувствуешь себя таким старым? – спросила она с искренним любопытством.

      – Иногда, – улыбнулся он. – Но не с тобой.

      И она зарделась, зная, что это правда.

      Огонь в жаровне посреди комнаты едва горел. Он чуть добавил угля и опустился в большое дубовое кресло, указав Хильде на скамью, и несколько минут они сидели молча, вполне довольные. Она заметила, что в неподвижности его лица, хотя то не стало моложе, обозначилась мощь, как у величественного старого льва, еще не растерявшего сил. Он сосредоточенно попивал вино.

      Что за странный вечер, думалось Хильде. Она сделала все, что могла. Наверное, пора и уйти. Но ей не хотелось уходить. Отец к заходу солнца всегда засыпал. Мужа носило бог знает где. Вскоре, ни слова не говоря, она придвинула скамью и положила голову на грудь Датчанину.

      Тот не шелохнулся. Через несколько секунд она почувствовала, как он поглаживает ее волосы огромной заскорузлой лапищей. Хильда принялась играть его бородой и уловила смешок.

      – Наверно, я занимаюсь этим далеко не первая, – заметила она мягко.

      – Мало кто пробовал, – отозвался он.

      – Как жаль… – начала Хильда и умолкла.

      – Чего?

      Она собралась