Город Брежнев. Шамиль Идиатуллин
Читать онлайн книгу.
какой». А Вилли Токарев засипел: «Траля-ля-ля-ля». Я включил задний ход и потихоньку пополз к Вовану. Витальтолич и Валерик рванули по лестнице.
Девчонки остались. Им было интересно. Нам, конечно, тоже, но больше очково. Ничего хорошего из включения антисоветской песни на весь лагерь выйти не могло.
Динамик слабо грохотнул, потом Серый заорал: «Э, чего дерешься-то сразу!» – и Токарев заткнулся, так и не признавшись в увлечении спортивною рыбалкой. Окно рубки с перезвоном захлопнулось – и Серый заткнулся тоже. Витальтолич постоял за стеклом, глядя на нас, сделал сметающий жест ладонью и исчез. Мы тоже быстренько исчезли. Даже девчонки.
Первый день пересменки начался ударно.
Я вообще ехать не хотел, а меня на вторую смену оставили. Опять.
Это зимой весело сетовать хрипатым голосом, что я с шести лет по лагер-р-рям. На самом деле ничего веселого здесь нет.
Лагеря, конечно, бывают разные. Бывают «Артек» с «Орленком». Туда я, наверное, никогда уже не попаду после того трояка по физике и еле-еле удовлетворительного поведения. Это для передовых отличников лагеря образцово-показательные, там кино снимают, туда космонавты с артистами приезжают, а народ рассекает на катерах и персики жрет в любое время. Ну и ладно.
Бывают спортивные. Там подъем в шесть утра, сразу кросс на три километра и потом такие же радости весь день до раннего отбоя, так что знай ищешь, чего пожрать, в какую сторону бежать по свистку да как бы очередной марш-бросок отфилонить.
Бывают пригородные. Там обычно купаться негде, поэтому все маются дурью, а вожатые отважно борются с этим, придумывая побольше мероприятий, соревнований агитбригад и смотров строя и песни, и чуть что грозят отправить домой – но хоть бы раз хоть бы кого отправили, гады.
Бывают лечебно-профилактические. Это вообще издевательство и подмена жизни больничным режимом. Огромная бетонная площадь с аллеями, здоровенные панельные корпуса, каждый размером с пару наших школ, море в двух шагах, но купаться можно, только когда температура воздуха выше двадцати пяти, воды – выше двадцати трех и волнение ниже двух баллов. Никогда то есть. Я серьезно. Меня в прошлом году в такой вот «Юный ленинец» в Евпатории упекли, на две смены, как обычно, – так мы за две смены три, кажется, раза купались. А остальное время ходили на электрофорез и УВЧ, пили кислородные коктейли и ездили обмазываться грязью. Ну и маршировали, конечно, на линейку и обратно два-три раза в день – по бетонному плацу вдоль четырех гигантских корпусов, в первом больные ожирением, во втором сердечники, в третьем – с психическими отклонениями, в четвертом – я, за то что зимой пневмонию подцепил, и все остальные со всем остальным. Еще разучивали дебильные песни про того, кто поверил в созвездье Орла, и тоскливо стыли между простынями битый тихий час. И как стенгазету рисовать – так это Вафин, конечно.
Каникулы мечты. Каждый год.
Как уж я мамку с батьком умолял оставить меня дома хоть на одно лето. Задолбался ведь по осени слушать, как пацаны хвастались