За фасадом «сталинского изобилия». Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации. 1927–1941. Елена Осокина
Читать онлайн книгу.
снабжалась лучше других городов, выстроились очереди за маслом, крупой, молоком, начались перебои с картофелем, пшеном, макаронами, вермишелью, яйцами, мясом33. Поползли слухи о скорой войне, продаже всего хлеба за границу (в уплату долгов иностранным государствам или в откуп за убийство консула в Одессе), голоде и перевороте. Недовольство росло. Активизировались антисоветские настроения. Материалы ОГПУ сохранили резкие высказывания тех лет: «Коммунисты чувствуют приближение войны и поэтому весь хлеб попрятали»; «Откупаются хлебом от войны с Англией»; «Не может быть, чтобы хлеба не было. Дали бы винтовки, мы бы нашли хлеб»; «Сами не могут торговать и частникам не дают, а еще воевать думают»34.
В декабре снабжение промышленных районов ухудшилось. Очереди, давка, скандалы в магазинах стали обычным явлением. По словам одной из женщин: «Как подумаешь идти в кооператив, так сердце замирает. Того и смотри, раздавят». На рабочих собраниях доклады правлений кооперативов встречались резкой критикой и категорическими требованиями улучшить снабжение. Появилась угроза забастовок35. Крестьяне в деревнях, обладая запасами, пока не страдали, за исключением бедняков, которые снабжались хлебом из государственных фондов.
О том, почему крестьяне не хотели продавать хлеб государству, написано немало. Государственные и кооперативные заготовители предлагали низкие цены. Отчасти это было инерцией политики прошлых лет, когда Политбюро, стимулируя развитие сырьевой базы, повышало цены преимущественно на технические культуры и продукты животноводства. В 1927/28 году крестьянину было выгоднее продавать государству именно эти сельскохозяйственные продукты, что давало достаточно денег для выплаты налога.
В начале заготовок разрыв цен государственных и частных заготовителей был не столь уж большим, но время для ликвидации дисбаланса было упущено. К концу 1927 года в результате ажиотажа на хлебном рынке разрыв принял катастрофический характер: цены частника превышали государственные заготовительные цены в несколько раз. Логика форсированной индустриализации делала ликвидацию этого дисбаланса экономическими средствами невозможной: столь резкое повышение государственных закупочных цен привело бы к уменьшению финансирования промышленности36.
Кроме невыгодных цен на зерно, были и другие причины, по которым крестьяне придерживали хлеб: гибель озимых хлебов на Украине и Северном Кавказе, поздняя весна 1928 года и ожидание неурожая в следующем году. На позицию крестьянства влияло и растущее насыщение деревни деньгами. Именно в деревне находились главные держатели «кубышки» – денег, которые не возвращались в сферу обращения, а копились дома в банках, чулках, матрасах, – зажиточное крестьянство и середнячество. Крестьянина не привлекала перспектива получить в обмен на хлеб, постоянно растущий в цене, обесценивающиеся деньги.
Следует указать и еще одну причину. Шумиха, которую подняло Политбюро вокруг хлебозаготовок, рождала
ЦА ФСБ. Ф. 2. Оп. 5. Д. 388. Л. 365, 398.
ЦА ФСБ. Ф. 2. Оп. 5. Д. 385. Л. 428–442; Д. 386. Л. 45–84.
Там же. Д. 386. Л. 1–44.
Во время заготовок 1925/26 года, оказавшись в таком же кризисном положении, Политбюро пошло на повышение заготовительных цен и снижение темпов роста промышленности. В 1927/28 году оно отказалось это сделать. Изменение поведения руководства объясняется укреплением позиций Сталина и его сторонников в Политбюро и ослаблением оппозиции курсу форсированной индустриализации.