Тени минувших веков. Очерки из цивилизационной истории восточноазиатского кочевого мира. Г. Г. Пиков
Читать онлайн книгу.
и монголов. Появилась необходимость заново перевести источники (Штейн перевел на фр. яз. «Ляо ши») и аналитические исследования (Виттфогель, Фэн Цзяшэн). Этому способствовало широкое распространение цивилизационного подхода и методологии системного анализа. Однако разочарование в идеологиях и отказ от них, внедрение в историческую науку позитивистской методологии, коммерциализация исторической науки сдерживали этот процесс.
Сказался и такой фактор. Для российской и советской историографии долго характерно было стремление расколоть сложившееся в китайской исторической науке представление о единстве дальневосточной цивилизации, чтобы затруднить ее новое (уже после маньчжуров) объединение под эгидой китайцев или японцев. Здесь сказалось и соперничество двух супердержав, одинаково претендующих на необъятные просторы немусульманской («желтой») Азии. Это позволяло обратить дополнительное внимание на историю и культуру северных народов, однако, для адекватной картины не хватало более взвешенной и научной оценки взаимоотношений этих народов с Китаем. Последнее является одной из насущных исследовательских задач в настоящее время.
В настоящее время чаще всего идет сравнение цивилизаций (сравнительно-цивилизационный подход), однако постепенно выявляется потребность перехода на второй уровень, дабы адекватно понять и оценить цивилизационную специфику и роль всех народов, их креативную роль (не количественное измерение, а глубина). Критерий – не способность народа к захвату территории (пространства) или длительность его существования (время), а обустройство мира.
Уход марксизма создал своеобразную историографическую яму в кочевниковедении, в которую тут же пришли более мелкие идеологемы Сибири, Монголии, восточноазиатская историография. Благодаря деятельности ряда отечественных исследователей, например, Н. Н. Крадина, шло активное заимствование представлений западных ученых. Последнее стало одной из составляющих вестернизации, идущей в стране. Ей в определенной степени скрыто противостояла истернизация, что проявлялось в усилении контактов с исследователями Монголии, Китая, публикации их работ. Происходило заметное накопление археологического материала. В итоге стала заметно усиливаться аналитически-обобщающая составляющая кочевниковедения. Однако обратной ее стороной стала своего рода какофония историографий. Изучение кочевников все еще идет в рамках прочтения их истории европейцами XIII в., хотя и в новой форме, с иной риторикой, с подбором большого количества тенденциозно подобранных фактов. Если в эпоху «монгольских ураганов» XIII–XIV вв. под негативное отношение к кочевникам были подведены европоцентризм, христианство и прагматизм нарождающегося буржуазного мировосприятия, то сейчас таким «фундаментом» становятся «общечеловеческие ценности», к тому же осмысленные «гуманистически», представление о единой истории человечества, где главной становится идея прогресса, а кочевники являют