Пока фотограф устанавливал на треногу свою камеру, Мирья забежала в дом и, открыв сундук, стала в спешке выбирать наряд. Заодно приказала племянникам переодеться в чистое и выйти во двор.

      Через четверть часа на скамейке возле дома чинно уселся дед Яри с Мирьей. Племянники встали позади них.

      – Вся семья в сборе? – нетерпеливо спросил уставший ждать фотограф.

      – Все! – ответил Яри.

      Фотограф пристроился к видоискателю и уже собрался нажать на затвор, как дверь сарая приоткрылась, и из-за неё выглянул Николай.

      – Стой! – приказал фотографу Яри. – Подожди, не снимай!

      Фотограф недовольно оторвался от видоискателя камеры.

      – Что случилось? – спросил он.

      Но Яри, не обращая на него внимания, позвал Николая:

      – Эй, русский! Иди сюда! Сфотографируемся вместе!

      Яри жестом показал Николаю, чтобы он подошёл к ним. Затем старик приказал, чтобы он встал рядом с племянниками. Николай, немного смутившись, встал рядом с мальчишками. Фотограф скривился: ему явно не нравилась эта затея.

      – Это обязательно, с русским? – спросил он.

      – Обязательно! – тоном, не требующим возражений, ответил Яри. – Пусть наши парни на войне видят, что поверженный враг батрачит на нас! Давай, фотографируй!

      Фотографу ничего не оставалось, как нажать на затвор фотоаппарата. После этого быстро собрал камеру и закрепил кофр и штатив на велосипед. Не скрывая своего недовольства, что ему пришлось фотографировать, хоть и пленного, но врага, сел на велосипед и укатил восвояси. По дороге фотограф размышлял о том, что напрасно согласился на уговоры, и даже доводы старика его не переубедили. Первым желанием у него было засветить фотопластинку, но, подумав о том, что так он может потерять клиентов, передумал.