Колледж. Каким он был, стал и должен быть. Эндрю Дельбанко
Читать онлайн книгу.
подразделение знания в общих чертах соответствовало сегодняшнему триумвирату гуманитарных, социальных и естественных наук. Колледж стремился быть местом (в более поздней формулировке Ньютона), где «все ветви знания связаны вместе, потому что предмет знания теснейшим образом един сам в себе, будучи деянием и творением Господним». Его предметом был, по словам Эдвардса, «университет вещей», в котором сохранилось корневое значение слова «университет»: собирание всего знания в единое целое. До последней трети XIX века это усилие по собиранию того, что Фредерик Барнард (в честь которого назван женский колледж в моем университете) называл «прекрасными истинами, которые должны быть прочитаны в творениях Господних», оставалось официальной целью американского колледжа[65].
Сегодня со словом «междисциплинарный» носятся на каждой академической конференции и ему поются хвалы в отчете каждого декана, но на самом деле большинство наших академических заведений гораздо менее междисциплинарны, чем их аналоги в прошлом. В первых американских колледжах, поскольку все исследования велись в рамках единого изучения божественного разума, границ между «областями» и «дисциплинами» не существовало. «Не бывает такого, чтобы у религии была одна истина, у математики – другая, а у физики и искусства – третья, – как это сформулировал один выпускник Гарварда (выпуск 1825 года), – есть только одна истина, как есть один Бог»[66].
2
Однако эта мечта о том, что сегодня назвали бы «непротиворечивостью» (consilience), не исчерпывает смысла идеи колледжа. Для пуритан, по мнению Морисона,
университетское обучение без жизни в колледже ничего не стоило, и самый скромный постоянный репетитор считался более подходящим учителем, чем самый выдающийся приглашенный лектор. Книжное знание можно было получить через лекции и книги, но только через совместные занятия и споры, еду и питьё, игры и молитвы, принятые у членов одного и того же коллегиального сообщества, в тесной и постоянной связи с друг с другом и преподавателями молодые люди получали бесценный дар – характер.
Даже в те дни, когда Морисон это написал (приблизительно 75 лет назад), он намеренно хотел показаться старомодным. Когда автомобили стали рядовым явлением, он по-прежнему любил ездить на лошади из своего дома в Бейкон Хилл в Гарвард, где привязывал лошадь к столбу и шел преподавать прямо в сапогах для верховой езды. И даже когда «колледж старых времен», как его иногда называют историки, уступил место современному университету, апелляция к характеру сохранилась в официальных заявлениях о миссии учебных заведений. В 1886 году президент-основатель Университета Джонса Хопкинса, занимающегося главным образом передовой наукой, в котором студенты поначалу отсутствовали, настаивал, что он не должен быть «просто местом для развития знания или приобретения учености, но всегда будет местом развития личности»[67].
Сегодня утверждение о том, что колледж должен