Наследство Ньютона. Евгений Минаев
Читать онлайн книгу.
Построенный в конце XIX столетия на месте дворянского поместья, принадлежавшего Екатерине Воронцовой-Дашкой на пожертвования меценатов, просвещенных людей России, и главным образом, средства царской семьи, Большой зал был совершенен, как одна из вершин градостроительного искусства своего времени. В Европе было построено несколько залов подобного масштаба, каждый из которых вмещал около двух тысяч слушателей. Большой зал был особенно удачен по ряду своих конструктивных решений. Например, в нем не было излишней реверберации звука, так как выстроенная над сценой рамка словно укрощала его, не позволяя наплывать звучанию одного аккорда на другой. Стоя на самой верхотуре балкона, откуда музыканты кажутся крохотными фигурками, можно было услышать поскрипывания канифоли при прикосновении смычка к струнам. Нередко, опаздывая к началу концерта, Андрей забирался на верхний ярус балкона и стоя в углу прямо под самым потолком, слушал музыку, откуда звук был слышен со всеми своими обертонами, также, если не лучше, как и на самых дорогих местах партера. Привезенный из Франции орган был уникален и, по рассказам знатоков, совмещая в себе черты не только французской, и испанской органной школы. Пережив множество событий, зал производил величественное впечатление, сохранившись почти без изменений. Лишь на стенах частично сменились портреты композиторов, да, к тому же, во Вторую мировую войну был разрушен во время бомбежки витраж со святой Цицилией, покровительницей искусств, украшавший фойе зала. Разрушенный витраж заложили кирпичом, и на образовавшуюся стенку повесили огромную картину русских композиторов, главным образом XIX столетия. Картина прижилась, о святой Цициллии, как бы, вовсе позабыли, как и о том, что здесь когда-то было витражное окно. Поговаривали, что где-то в подвалах Большого зала все еще хранился лик целомудренной богини. Обладавший едва ли не лучшей акустикой в мире Большой зал с его высокими овальными окнами, свободно пропускающими солнечный свет, продолжал, подобно сияющему огнями кораблю, стоически выносить революционные бури, смену режимов, оставаясь уникальным храмом музыки. Дух святой Цициллии витал где-то под его сводами, охраняя от излишнего людского вмешательства.[3]
В тот вечер исполнялся концерт для альта с оркестром композитора Альфреда Шнитке. Маэстро был на высоте, в его руках альт казался продолжением рук его небольшой, но достаточно стройной фигуры. Звуки, возникавшие от соприкосновения смычка со струнами, трепетно вибрируя, заполняли зал, захватывая присутствующих своими глубокими, почти мистическими волнами. Облик дирижера получал продолжение не только во взмахах смычка, но и в самой музыке, щедро текущей из чудесного инструмента, сотворенного знаменитым Гварнери. Казалось, что на сцене периодически возникает и маячит укутанный в плащ с балдахином абсолютно прозрачный, но зримый силуэт, который раскачивается в такт музыки, приводя атмосферу зала, притихших слушателей в глубокое, почти мистическое чувственное
Витраж с Цициллией позднее был восстановлен.