Жизнь и смерть христианина. Дара Преображенская
Читать онлайн книгу.
Ты любишь её? – спросил я, надеясь, что он растеряется, но Владимир не растерялся.
– Да, люблю. Я люблю её давно….очень давно с тех самых пор, как был представлен ей в тот день на Пасху. Помнишь?
Помнил ли я? О, да, я помнил.
Это случилось 2 года назад в 1911-м в Самаре, куда я приехал погостить к своим родственникам в год окончания гимназии. Я планировал поступить в Санкт-Петербургский университет, но был так истощён после болезни, что родители настояли отправить меня в имение, располагавшееся недалеко от Самары. Я не стал возражать.
Был солнечный день один из тех, что нередки в апреле, в воздухе чувствовался запах обновления, несмотря на сырость, которая была так вредна для моих лёгких. Перелётные птицы уже прилетели с южных краёв, чтобы начать вить гнёзда.
Иван Семёнович – мой дядя по материнской линии, сидел во главе стола, уставленного всевозможными пирогами, огромным куличом и закусками. Пасху здесь любили и чтили, как и традиции русского дворянства.
Иван Семёнович Ивачёв представлял собой пузатого, однако довольно симпатичного человечка с чувственными глазами и толстыми губами, что, впрочем, совсем не мешало ему быть хорошим врачом, несмотря на то, что его родители настаивали на том, чтобы он стал юристом.
«Врач – это слуга, а ты – дворянин», – говорили они, но Иван Семёнович добился своего, и в конце концов, мои родственники по материнской линии смирились и даже пользовались его умением ставить диагнозы и искусно лечить.
Пару раз мне посчастливилось побывать на его лекциях в университете, я был под впечатлением, и именно на тех лекциях я впервые познакомился с Владимиром, который очень интересовался медициной, хотя уже принял твёрдое решение после окончания юнкерского училища поступать в Измайловский гвардейский полк.
Дядя был довольно эмоционален, впрочем, именно эта его эмоциональность и смогла увлечь многих, сформировать целый кружок его поклонников. Владимира я выделил из всех остальных – меня, в первую очередь, заинтересовали его глаза, показавшиеся мне не совсем обычными.
Что в них было такого необычного? Сейчас уже спустя много лет, я затрудняюсь ответить, а тогда я просто подошёл к нему и долго смотрел на него. Он резко обернулся и тоже заинтересованно посмотрел на меня.
– Владимир, – вдруг произнёс красивый подтянутый молодой человек в военной форме юнкерского училища, затем кашлянул и уточнил, – Владимир Юрьевич Баймаков.
– Николай Андреевич Кудрявцев, – свою очередь ответил я.
Оказалось приятной неожиданностью, что семья Баймаковых, потомственных самарских князей, была вхожа в семью моего дядюшки, и мы часто встречались с ним на различных вечеринках и даже балах, а затем, когда он поступил в гвардейский корпус Измайловского полка, я часто видел его при дворе, мы сдружились.
В тот день два года назад в 1911 году, когда я приехал в Самару поправить своё здоровье и был тут же приглашён дядей на Пасху, в гостиной за огромным овальной формы столом сидело так много гостей, что у меня зарябило в глазах, ибо большую