Метапсихология социализма. Олег Герт
Читать онлайн книгу.
у меня тоже нет. Вернее, он есть, но он тоже не выглядит, как бубен.
Оказывается, это не так просто объяснить…
Попробую ещё раз.
Слово «шаман» вообще не имеет конкретного значения и указания на некую определённую личность. Это просто придуманное русскими собирательное название тех самых одетых в звериные шкуры людей монголоидной или индейской внешности, стучащих в массивный бубен и ритмично приплясывающих вокруг костра. Этих людей русские колонисты в избытке встречали во время своего настойчивого продвижения по территории Сибири, вплоть до Берингова пролива, а затем уже и на американской земле. Откуда это слово у русских, вопрос спорный: вполне возможно, от неких общих для санскрита и русского протоязыковых корней «са», то есть знание, и «ман», то есть человек, иначе «са-ман», «человек знания».
При этом ни один из этих людей, ни бурят, ни якут, ни индеец, ни кто-либо другой, сам себя так не называет.
Хотя, совершенно точно, знает чего-то такое, чего не знает большинство окружающих его людей.
Я бы тоже сам себя так не называл, если бы не одно обстоятельство.
Когда мне приходится объяснять людям, чем я занимаюсь, я неизменно обнаруживаю, что каждый из них способен понять в моём объяснении только то, что укладывается лично в его картину мира.
Скажем, если человек слышит, что в прошлом году я выпустил в таком-то издательстве очередную книгу, он с удовлетворением отмечает «А, так вы – писатель».
Если же я упоминаю, что в ходе общения со мной люди получают возможность изменить собственное мышление и поведение, решив таким образом собственные психологические проблемы, человек понимает для себя «То есть вы – психолог».
Если в его поле внимание попало упоминание о том, что я опубликовал статью или выступил с лекцией, он определяет, что имеет дело с «блогером» или публицистом.
В общем, человек реагирует на некий знакомый лично ему сигнал в моих словах, и привязывает мою личность к некоему понятному лично ему определению. И ему становится спокойно от ощущения, что он всё про меня узнал.
Я не препятствую. Пусть.
Очень часто я даже облегчаю человеку задачу: наскоро прикинув по его психическому и ментальному портрету, какое объяснение лично он способен понять и принять, просто подкидываю ему определение в готовом виде, избавляя его от столь ненавистной ему обязанности соображать. Говорю, например, «Я – писатель». И он с пониманием кивает.
И это то немногое, понятное для большинства людей, что я могу им про себя сообщить.
Другая часть, которую я мог бы сообщить, относится к малопонятному.
Скажи я человеку, например, что я по жизни занят штопанием прорех и разрывов в реальности, или что я за счёт своего хорошо развитого слуха служу ночным сторожем, охраняю всё племя в тот период, пока длится галактическая ночь, поскольку в ней, как и в любой ночи, зрение почти бесполезно, а вот слух бесценен, меня зачислили бы в «эзотерики» или просто посчитали за чокнутого.
Третья часть того, чем я занят, вообще не подлежит изложению другим людям ни в каком виде, просто в силу отсутствия в языке подходящих