Обитель Блаженных. Алексей Николаевич Евстафьев
Читать онлайн книгу.
до всего личиком, с носиком-пуговкой, привычно всхлипывающим даже без всякого повода, и с ярко-карими озорными глазёнками, подпорченными какой-то невозможной взрослой утомлённостью. Это и была та самая Улинька – дочь соседей Евпсихия Алексеевича с верхнего этажа.
Слева от Евпсихия Алексеевича расположилась Катенька – всё в том же лёгком ночном халатике и прикрытая одеялом – и несколько первых минут ей было явно не по себе от своего нового состояния. Настороженно пытаясь собрать всё, только что пережитое, в разумное озаренье, Катенька блуждала взглядом по пространству и не останавливалась надолго ни на чём. Лишь Евпсихия Алексеевича она одарила робкой извиняющейся улыбкой, но только для того, чтоб он сейчас ничего ей не говорил, сейчас она должна во всём разобраться сама. За Катенькой обнаружился стоически-внимательный Лев Моисеевич, слишком быстро ужившийся в новых обстоятельствах и принявший позу некоего патриция, привычного к восседанию на троне, пускай даже в идиотских кальсонах. Но при этом никуда не подевались его вялая стариковская суетливость, прилипчивая подозрительность в глазах, неуёмное стремление к деликатному почёсыванию у себя в ухе и подёргиванию за усы. К тому же, Лев Моисеевич умудрился притащить с собой специфические кухонные ароматы. И некоторое время они имелись единственными запахами, которые было возможно здесь распознать.
Справа от Евпсихия Алексеевича – на самом изящном и вычурном троне – находилось жилистое и обнажённое человеческое тело, отталкивающе-бледного цвета: неподвижное, словно окоченелый труп, исколотое сочными синими татуировками угрожающего характера и одетое в замызганные пляжные шорты, изрисованные карикатурно-аппетитными абрикосами. К левой руке тела были пристёгнуты наручники, второе кольцо которых бесполезно болталось в воздухе. Распознать этого человека Евпсихий Алексеевич не мог, поскольку головой он низко склонился на грудь, и лица видно не было.
А вот на пятом троне обнаружилась натуральная дворовая крыса, в которой Евпсихий Алексеевич легко угадал давешнею весёлую наблюдательницу за парнями, таскающими мешки в подвал. Зверёк с заманчивой изящностью хищника топорщил усики, жиденькая шкура буквально лоснилась щедрой серостью, морда периодически раскрывалась в хитрой улыбке, обнажая две пары резцов. Нагловато-упитанная крыса расположилась на своём месте вполне по-человечьи, даже вразвалочку, сложив друг на друга тощие когтистые лапки. На происходящее крыса взирала с тем хладнокровием, на которое только и были способны её мизерные утомлённо-умные глаза, и, казалось, была совершенно безмятежной, хотя по временам и подёргивала нетерпеливо-дразнящим длинным хвостом.
– Опаньки! – вдруг произнесла крыса, с удовольствием открывая в себе умение говорить.
И это было первое слово, произнесённое здесь.
ВОСКРЕСЕНИЕ 00:02
Евпсихий Алексеевич очнулся от вязкой, болезненной созерцательности, потыкал кулаком