Феномен Евгении Герцык на фоне эпохи. Н. К. Бонецкая
Читать онлайн книгу.
Херсонеса считали Деву Тавриды покровительницей своего города, прообразовательно указывает на покровительство Софии всему Крыму. Между тем, оказавшись в настоящее время в районе Качикальона, можно разыскать там пещерную христианскую церковь Св. Софии: усилиями неведомых почитателей она имеет вполне пристойный облик охраняемого древнего памятника[58]. Очевидно, софийные храмы существовали и в других местах Крымского полуострова. – Для Т. М. Фадеевой, однако, решающим обоснованием ее тезиса служит сокровенное указание крымских топонимов (названий географических мест), которое проясняется, если привлечь на помощь символику чисел – пифагорейскую традицию. Софийность Крыма зашифрована в самом слове «Крым», дерзновенно утверждает исследовательница. В самом деле, это слово истолковывается как «страна сорока вершин, сорока замков, сорока крепостей»[59], поскольку корень его – тюркское «кырк», то есть «сорок». Корень «кырк» вообще часто встречается в крымских топонимах; Т. М. Фадеева полагает, что «число сорок устойчиво связано с Таврикой» (с. 232). И ради прояснения смысла этого числа она обращается к пифагорейским представлениям. Согласно этой древней традиции, сорок – число сакральное: «Сорок – это образ Универсума, существующий предвечно как женственное начало. Число символизирует Божественный замысел о мироздании, по “образу и подобию” которого ваялась материальная, проявленная Вселенная. Сорок – сокровенное гисло Софии (курсив мой. – Н. Б.), женского божества, Лунной богини. Лунная богиня Дева, царица “страны сорока вершин”, сорока святилищ…» (с. 229) В результате, согласно концепции Т. М. Фадеевой, «те, кто готовит на Востоке Европы шестую культурно-историческую эпоху», получают (и уже получили в ходе Серебряного века) инспирирующий импульс от Софии – Премудрости Библии и древних гностиков, средневековых мистиков и русских масонов Александровской эпохи, – от «подруги вечной» Владимира Соловьева, от огненного ангела, запечатленного новгородской иконой, о которой вслед за Соловьевым писали Флоренский и С. Булгаков.
Однако здесь может возникнуть закономерный – и, надо сказать, непростой вопрос: кто же такая София – языческое ли божество («Лунная богиня», Гея, Мать-Земля и т. п.) или же духовное существо, чтимое древними иудеями и признаваемое христианами? Софиология – всплеск ли это неоязычества в новейшее время или завершающий этап, некий новый синтез складывавшейся на протяжении двадцати веков системы христианского богословия? Думается, что софиология в самой своей основе двойственна: она заключает в себе представления и интенции религии природы, с одной стороны, но с другой – изначально связана с монотеизмом и христианством. Эта двойственность обусловлена метафизикой самой Софии – границы между Творцом и творением. Остережемся углубляться здесь в этот клубок проблем – в дебри софиологической диалектики, в тайны многообразного «софийного» духовного опыта. Ограничив себя русской софиологией Серебряного века, можно
Мне удалось побывать в этом горном святилище осенью 2006 г. Конечно, почитание Софии в Крыму никогда не опиралось на софиологическое богословие типа того, что было разработано русскими мыслителями. Думается, с одной стороны, здесь надо признать всплеск матриархальных религиозных интуиций, с другой – увидеть естественную ориентацию на Константинопольскую Софию: не станем забывать о том, что христианство пришло в Крым из Византии. – Но в мысли о том, что идея Софии все же как-то носится в крымской атмосфере, действительно что-то есть! Поделюсь с читателем одним наблюдением из своей практики крымской отдыхающей. На протяжении нескольких лет я проводила время своих крымских каникул в Кореизе, останавливаясь у благочестивой старушки Марии Ефимовны Банько – просфорницы одного из красивейших храмов Южного берега, пришедшей к вере не на волне перестроечной моды, а в самые глухие годы советчины. В лучшей комнате квартиры, что мне предоставлялась, был красный угол – нечто вроде иконостаса от пола до потолка, состоящего из бесчисленных, разных размеров и форм икон, иконок, картин, открыток, благочестивых изображений, крестов и крестиков, пасхальных яиц и т. д. Никакой особой системы в выборе и расстановке святынь хозяйка не соблюдала, кроме помещения в центр Христова образа. – И вот, вся эта постройка, как пирамида к вершине, сходилась к современной, кустарно оправленной в рамку цветной репродукции (стиль «постсоветский примитив»): огромная, во весь рост мученица София в голубом одеянии, распростертыми руками укрывающая под этой накидкой трех девочек – неестественно маленькие фигурки словно принадлежат существам иной природы, нежели их житийная мать. Приобретенная, по всей вероятности, где-то в глуши, икона святых мучениц, празднуемых 30 сентября, выглядит как изображение Софии Премудрости Божией. Увенчивая им свой пантеон (заметим еще, что икона Веры, Надежды, Любови и матери их Софии стоит в иконостасе М. Е. на образе Св. Троицы), добрая эта душа уж никак не вдохновлялась софиологической концепцией: не софийные ли духи тамошних мест управляли ее рукой, – точнее же, сердцем?