Даже сквозь ткань двух перчаток – моей и его – чувствовалось, какая горячая у него кисть. Как же это обстоятельство не сочетается с цветом его кожи!

      – Вы так пристально смотрите на меня, госпожа Орлова. Тому есть причина?

      – Сопоставляю свои впечатления, насколько вы изменились с момента нашего знакомства.

      Приподняв бровь, творец повел меня в центр зала, и мы встали, приготовившись к танцу.

      – И как?

      – Изменились вы не сильно, разве что ваши манеры стали лучше.

      После этих слов барон рассмеялся:

      – Вот она – прямота женщины, работающей на Лемнискату! Хотя ваши высказывания – на грани оскорбления даже для корпорации.

      Я проигнорировала это замечание, так как заиграла музыка и начался танец.

      Делая первые шаги, я исподтишка рассматривала одного из самых удачливых творцов, который уже на протяжении многих лет выполняет для Лемнискату задания, и выполняет блестяще.

      Сейчас в корпорации они – вместе со вторым творцом – самые известные и значимые люди. Да и в светском обществе, благодаря красоте и некоторой дерзости, он очень популярен. Смелые манеры не прощаются только женщинам.

      Во время танца Разинский практически не сводил с меня пристального, насмешливого взгляда. Также я заметила, что не менее пристальный, но только ненавидящий взгляд на меня устремила сестра. Она, видимо, полагала, что я пытаюсь завлечь господина барона. А вот мне от такого внимания сейчас было сильно не по себе.

      Но вот наступил момент, когда танец закончился, и меня сразу отвели к родственникам.

      – Благодарю вас, ваше сиятельство, за танец. Вы прекрасно танцуете, – услышала я и мысленно возблагодарила месье Лурье за его безжалостность в обучении.

      После этого творец нас покинул, а я – впервые за долгое время – удостоилась одобрительной улыбки матери.

      Далее вечер протекал гораздо спокойнее, я даже умудрилась поболтать с младшей царевной, великой княжной Анастасией.

      И хотя ей было всего одиннадцать лет, этот разговор доставил мне несколько приятных минут, пока моя собеседница не поинтересовалась:

      – Мадемуазель Ольга, почему вы совсем не танцуете?

      – Что вы, ваше императорское высочество, я в начале вечера танцевала, а потом столь утонченное общество так увлекло меня разнообразным и интереснейшим общением, что я не в силах была прервать ни один свой разговор. Тем более – с вами.

      Не покривила я душой только в отношении