Девочки из первого "Г". Ирина Геннадьевна Азина
Читать онлайн книгу.
и гостеприимный дом, накрытый стол, покой и тишина «передних» комнат – незыблемо сейчас, и завтра, и всегда…
Оксанкин дом и всё её семейство были, разумеется, другими; но не менее прекрасными. Начнем с того неоспоримого достоинства, что улица Седьмая-Крайняя, как её мы просто называли, простиралась вдоль огромного оврага. Строго-настрого всем детям Комаровки запрещалось залезать в овраг; и все, конечно, лазали тайком. А после школы мы нередко возвращались под конвоем её бабушки – усердной, ненавязчивой и тихой, словно первоклассный сыщик. Оксана погоняла своей смирной, тихонькой бабулькой как хотела, и ей всё сходило с рук:
– Бабуль, иди вперёд, а мы тут поболтаем!
– Ну-ну, болтайте на здоровье, а я взади побреду… – покорно отзывается старушка, пропуская нас и семеня поодаль.
И, если мне случалось отобедать у подруги, это выглядело так:
– Покамест ешьте борщ, а после сделаю вам булки со сгущёнкой… – и бабушка с изяществом балетного танцора кружится в тесной кухоньке, намазывая маслом бутерброды, – Ах, вот ведь незадача! Кончилось растаяное маслице… Ну, счас из морозилки принесу!
– Вот это что?! – подруга тычет пальцем, указуя на мою тарелку, где красуются огромные ломти белейшей булки, сдавливая комья нерастаявшего масла, щедро сдобренного жёлто-кремовой, тягучею сгущёнкой, – Как же Ника будет это есть? Как, я спрашиваю?! У меня нормальная, а эта?!
– Эта просто нерастаяная… вот… – конфузится бабуля, и глядит, как виноватый спаниель.
– Унеси её сейчас же, мы не будем это есть! – Оксанку не остановить, и сцена «неприлично обижать гостей» течёт и развивается спонтанно. А мне ужасно жаль несъеденную булку! Провожая её взглядом, я, похоже, выгляжу так плохо, что бабулечка решается на крайние, заранее в сценарий не записанные меры:
– Тогда я торту вам нарежу! – и, увидев одобрение во внучкиных глазах, метнулась в длинный коридор, и мигом принесла откуда-то картонную коробку с красно-хохломским, по белому, узором.
– Ну, вот – другое дело! – торжествуя, радуется Окси. Из коробки извлекается ужасно дефицитный, весь облитый шоколадною глазурью, завитушкой изукрашенный искусно, многослойный вафельный брикет.
– Ничего себе! – не в силах удержаться, выражаю свой восторг.
– Классный, правда? – и вишнёвые хитрющие подругины глаза горят победой и триумфом.
– Режь! – повелевает она бабке.
– Ну-ну-ну, не трог… нарежу счас, нарежу… токма ножик наточу, чтоб вафля не ломалась…
На Оксану бедная бабулька даже и не смотрит, хлопоча и опасаясь новых криков недовольства от любимой «госпожи». С тех пор это сконфуженное «ну-ну-ну» Оксанкиной бабули слилось в моём сознании с тортом и булками, с простым уютом наших кухонь навсегда. И, к тому же, хоть у моей собственной бабули междометия такие выходили в основном скорее угрожающе – заставить меня съесть картошку, скажем, по-другому вряд ли б удалось; настолько мелкие различья не играли большой роли. Потому что совершенно непонятно как, но эта явная угроза была в одно и