Журнал «Юность» №03/2021. Группа авторов
Читать онлайн книгу.
в просветах, взглядывает укромно, приветливо, цепко. Иногда улыбается. Лучезарны его взгляды.
Так же когда-то сидели на этом берегу кроманьонцы, смотрели на зубчатые горы, перебирали свою рыбу, возились с копьями и кресалом, раздували костры, думали о чем-то, предполагали идти куда-то по каким-то своим первобытным надобностям…
Говорят, что нас от обезьян отделяет четырнадцать тысяч поколений. А сколько – от первых разумных людей?
Утром, часов с девяти, в мире полностью властвует солнце. В небе чиркает чирок. В море прыгает нырок. Прочертил чирок черту. С рыбой хорошо нырку! Каждый чирок – знай свой чертог, не перепутай шесток!
Извечный деловой снуеж муравьев по земле. Хоть для кого-то ты – бог и Будда, глыба спуда.
Муравей встретил соловья у ручья: ушел из-под когтя, но угодил под клюв. Фатум-рок назначил срок.
Чертит птица свой чертеж, в небеса ей невтерпеж.
Солнце испанское жгуче, солнце латинское лучше – заботливо-ласково, властно-лениво, не инкви-зиторово огниво: жжет и знает, что слаб человек, уродец и гном, не одолеть ему лучей подъем.
Порхнул «порше», прошуршал «мазерати». Ярко-желтый «ламборджин» выплывает из пучин. Порше-поршок, золотой гребешок, серебряна головушка.
Говорят, какая-то женщина тридцати лет копила на «феррари», во всем себе отказывала, пахала на двух работах. И купила – подержанную, битую, за триста тысяч… Ездить на ней невозможно – только смотреть. Итог жизни глуп и жалок. Психически больная женщина могла бы подать в Страсбургский суд на тех, кто свел ее с ума рекламами, но таких, к сожалению, много.
Другой козлотур, белорусский олигарх, купил «Ламборджини», привез его в Минск на трайлере, сел за руль и через метр завяз в первом снегу. А зима только начиналась.
Мой родич Швагер (тут он Коньятто – так по-итальянски «зять», муж сестры жены) повез всех в глухую деревню, где в ресторане принялся расхваливать кухню:
– Ах, тортелини, ах, ригатони! Фантастико мака-рони! Оптима квалита! Феличита! – хотя макароны и есть макароны.
С большой помпой выбиралось горячее. Известно: чем больше в меню перечислено всякого: «бифштекс с тем-то и тем, с розмарином да с тмином», тем меньше будет дела на тарелке. Принесли по кусочку жареного мяса с картошкой-фри, салат (не из небесных гребешком), вино в пять-шесть градусов. В общем, чем наш стол начинается, тем итальянский заканчивается. Хорошо, что напоследок хоть хлеб со стола удалось стащить, чтобы потом с колбасой съесть.
Если в Арабистане цены надо делить на три, чтобы узнать реальную стоимость вещи, то в Италии – пополам. В Испании все дешевле вдвое.
А зять-Коньятто блеял и восхищался:
– Таких ригатони нет в мире! Классико! Фантастико! Брависсимо! Такое сорбе (кислое барахло в стаканчике, у нас за семь копеек лучше было) ели патриции, а снег им приносили с гор!
– Судя по цене, его и сейчас с Эвереста доставляют! А по поводу тортелини могу только сказать, что им еще расти и расти до хинкали. – Я прервал поток его похвал.
– О, хинкали – это да! – согласился зять, который ел хинкали на Крестовом