– Может быть, может быть … – почёсывал брат подбородок, ему вдруг пришло в голову, что Жар-птица, возможно, была не одна, что их было много, как и молний во время грозы: «Какую-то поймали, а другая сад разоряла… что же это за сказки у славян такие разрозненные, почему они не продолжают одна другую, а словно отпочковываются так, как будто кто-то их специально перемешал и наполнил противоречивыми свойствами одних и тех же героев…».

      – И зачем тебе этот анализ? – вопрос сестры вывел юношу из размышлений.

      Щёки Глеба невольно вспыхнули. В коробке из-под коньков под кроватью в малахитовом ларчике лежал кусок Коркулум. Красный как рубин осколок после касания рукой долго был тёплым. Даже горячим. Осколок сердца Вселенной Аниматум, который включал в себе Заботу мирового масштаба, казался ему таким же пером Жар-птицы, как у Ивана царевича. Этот осколок больше не оживлял ничего, как это случилось во вдруг позеленевшем каменном саде, но и Глеб касался его теперь лишь бегло, стараясь подолгу не рассматривать. Однажды юношу наполнила мысль проверить, не в доме ли этой огненной птахи можно отыскать остальные шесть осколков или хотя бы ещё один. Где ещё как не в таком месте Дивинус должны были спрятать похищенное у Суммумессе, чтобы не привлекать к пышущим жаром осколкам внимание. Прошли десятки столетий и кладоискатели, возможно, разметали осколки сердца по свету, но Глеб понимал, что правильнее всё же начинать сначала, чтобы потом следовать дорогами легенд. Ипостась Маши из доброй Вселенной Бонум не задавала бы подобных вопросов, но память о посещении других миров сохранилась лишь у него с товарищами.